Философ Анна Винкельман — о значении языка в политической борьбе:
«В мирное время зависимость мышления от культуры и политики высока. Но в накаленной, катастрофической ситуации слова начинают в прямом смысле воевать. Как между собой в качестве внешних политических позиций, так и за человека. Они либо хотят перетащить его на свою сторону, либо запутать до полного ментального уничтожения. <…>
Из истории мы узнаём трагические примеры того, как выглядит потеря дистанции. Как игра политиков формирует сознание граждан и самих политиков. <…> Один же из самых впечатляющих и увлекающих читателя философских анализов связи языка и политики был дан Ханной Арендт в "Банальности зла" (1963), где она освещала судебный процесс над Эйхманом.
"Совершавший чудовищные преступления Эйхман постоянно прикрывается языком: "Бюрократический стиль (Amtsprache) — это единственный доступный мне язык". Но этот бюрократический стиль стал его языком потому, что он действительно не был способен произнести ни одной неклишированной фразы". Арендт говорит и о том, что сторонникам Гитлера требовалось соблюдать строгие "языковые нормы". Например, в некоторых военных документах нельзя было написать слово "убийство": предписанными кодовыми обозначениями убийств были такие слова, как "окончательное решение" или "принудительное переселение". <…>
Подменяя одни слова на другие, политики нарушали естественное соотношение слова и события, извращали эту дистанцию, выворачивали ее наизнанку. Озлобленный контекст зазывал за собой и уничтожал границу между внутреннем и внешним. По этой же причине становилось почти невозможно отличить ложь от правды. <…> Таким образом, мышление как естественный процесс уничтожалось. Дошло до того, что формулировка "гарантировать милосердную смерть" сформировала менталитет убийц, а зло перестало быть преступлением и искушением.
В 2023 году этот пример должен служить напоминанием о том, что государство — большая, сложно устроенная организация, данная и в языке, но за языком государства нужно следить не меньше, чем за своим. <...>
Интеллектуал занимает дистанцию к целым структурам и их кризисным ситуациям. <…> Рефлексии и перспективы философов — хороший способ учиться брать дистанцию не для того, чтобы сбежать от реальности, а для того, чтобы осознано к ней прийти. <…>
Разрешение катастрофы будет не только в языке — но в языке оно будет тоже. Беречь и воспитывать свой язык — тоже вид сражения».
