Участник нашего проекта «После» политолог Михаил Виноградов пишет:
«В откликах на уход Кикабидзе следы двух очень разных трендов.
Первый — следствие моды на Грузию, существовавшей у "креативного класса" на стыке нулевых-десятых. В этой моде было много чего — от поиска альтернативы российским реалиям (своего рода "остров Крым") до поиска каких-то совсем новых эмоций: вырваться из городских рамок, чтобы воссоединиться с природой и с людьми, хором поющими за столом на непонятном языке. Смягченный вариант восточных путей к себе — но без йог, медитаций и обнаружений непреодолимой пропасти и отсутствия хоть чего-нибудь общего между русской и индийской цивилизациями. Когда это увлечение закончилось, точно не знаю, ибо носителем его не был. Но, судя по отзывам релокантов, в 2022-м следов химии и грузинской мечты уже не просматривалось.
Второй — наследие грузинской культуры. Вернее, эстрады как самого массового из искусств. Был еще кинематограф — но дальше "Мимино" и знания имен Абуладзе, Шенгелая и Параджанова дело редко доходило. Эстрада была вполне скрепной. Когда говорят о хорошем, что было в позднесоветской эстетике и всяких ценностях/идеалах, именно грузинская эстрада с Кикабидзе и Брегвадзе была символами этого хорошего. Мягкий лиризм, позитивность, мудрая грусть без нарочитого заискивания с "глубинным народом" и нередко свойственного северному и южному Кавказу напускного пафоса. Как следствие из всей советской эстрады их творчество почти неуязвимо для троллинга и "обесценивания". Ко всем остальным прицепиться куда легче».
