Старший преподаватель центра «Стасис» (ЕУСПб) Антон Сюткин пишет:
«Для самого Жижека переход от радикальной демократии к идее коммунизма, по сути, повторяет переход от кантовского трансцендентализма к гегелевской диалектике. И, как постоянно подчеркивает сам Жижек, такой переход похож на минимальное смещение, небольшой поворот взгляда, полностью меняющий ситуацию. Если это так, то идея коммунизма должна представлять собой гегелевское понимание демократии, выходящее за пределы кантовского негативного формализма. Тогда радикально-демократическое «пустое место власти» превращается в коммунистическое «абсолютное знание». Тотальность не запрещается, а, напротив, становится демократической системой, делающей возможным соревнование различных относительных и ограниченных проектов борьбы за гегемонию.
Здесь, однако, мы встречаемся с конститутивным для гегелевской политики парадоксом. Сама демократическая система не может быть одним из проектов в рамках борьбы за гегемонию, но, вместе с тем, она требует того, чтобы ее защищали, поскольку она не является какой-либо субстанцией (или «естественной данностью»). Поэтому я бы сам сейчас предложил двойственное понимание жижековской «антидемократической» политики Акта. С одной стороны, она необходима именно как переход от негативного кантовского понимания демократии к демократии как гегелевскому «хрупкому абсолюту». Но, с другой стороны, это также Акт защиты самого этого «хрупкого абсолюта» от постоянной угрозы саморазрушения.
Тут, конечно, еще много нужно додумывать. Тем не менее, ясно одно. Если ты отказываешься от того, чтобы заниматься демократическим «приручением» антагонизма, то тебе нужно передавать всю власть администраторам и, прежде всего, силовикам. Дальше, для того чтобы избежать опасности чрезмерного усиления этих силовиков, приходится уже внутри них самих создавать системы сдержек и противовесов, а также механизмы состязательности. А когда эти механизмы дают сбой (а они не могут не давать сбоя, поскольку ими управляют в ручном режиме), мы имеем дело уже не с демократической борьбой за гегемонию, а буквально с гражданской войной. Короче, если парламент оказывается не местом для дискуссий, то эти «дискуссии» начинают вести варлорды. Такие дела».
