Профессор-исследователь факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Дмитрий Тренин в интервью участнику нашего проекта «После», журналисту Федору Лукьянову говорит:
«Исторически германский вопрос — это вопрос германского доминирования в Европе. Он был решен в результате Второй мировой войны, и я думаю, что в этом виде вопрос о германском доминировании не стоит и, наверное, уже не будет.
Кстати говоря, закрыло германский вопрос объединение Германии, поскольку оно свершилось в рамках НАТО, то есть под контролем, под патронажем Соединенных Штатов Америки, что никак не уменьшило американское влияние в Германии — я бы даже сказал, увеличило, если мы посмотрим на эволюцию германской политики от Коля и Шрёдера к Меркель и особенно Шольцу. В этом смысле германский вопрос закрыт.
Сегодня, наверное, вопрос в другом — в том, какую роль будет играть Германия в противостоянии Соединенных Штатов, коллективного Запада и России. Несмотря на проамериканскую ориентацию послевоенной Германии, у неесложились очень тесные и прочные экономические, социальные, культурные, научные, человеческие отношения с Россией. Произошла удивительная вещь — вне НАТО, вне Европейского союза между двумя большими европейскими странами, которые воевали друг с другом неоднократно, дважды на протяжение одного столетия (в результате второй войны было убито 28 млн советских и около 9 млн немецких граждан), было достигнуто примирение. То, что между Францией и Германией было возможно только в рамках НАТО, Европейского объединения угля и стали, Европейского экономического сообщества, Европейского союза и так далее. Вот это сейчас разрушено.
Для американцев и, традиционно, для англичан германо-российское сближение всегда рассматривалось как вызов, угроза, как посягательство на историческую роль Британии, потом Соединенных Штатов Америки. Эту связку удалось разрушить буквально физически, если говорить о символизме уничтожения “Северного потока”. Будет ли сейчас Германия, отделенная, отрезанная от России, деиндустриализирующаяся, играть роль “мотора” Европы, который должен на себя брать больше ответственности, большее бремя противоборства с Россией? Вот, в чем сейчас, как мне представляется, германский вопрос».
