Кандидатка в кандидаты Екатерина Дунцова дала интервью изданию «Черта» о своем выдвижении, вызове в прокуратуру и взглядах на СВО и проблемы России:
«Оппозиционные силы сегодня находятся в раздрае. Часть людей уехала, другие — находятся под уголовным преследованием, а кто-то уже в местах лишения свободы. В такой ситуации людям нужна какая-то надежда, и я хочу ее дать. <…>
(Россия в 2024 году – Полит.Ру) точно должна быть не суперпрезидентская, а парламентская республика. Сильный парламент с различными представителями людей во власти с ограниченными полномочиями президента. <…>
Политику нельзя просто так взять и сказать: «Я отменяю». Я, в первую очередь, считаю, что отмена или принятие каких-то законов должны быть инициированы парламентом и депутатами, которые должны реально представлять интересы людей. Поэтому если президент выходит с инициативой об отмене или принятии какого-либо закона, это должно идти от депутатов. И это происходит, конечно не так, как сегодня в Государственной Думе и Совете Федерации, которые просто реализуют заявления президента.
<…> Я выступаю за максимальную передачу полномочий на региональный и муниципальный уровень. Полномочий, подкрепленных бюджетом. Никто из Москвы не сделает жизнь людей лучше, чем сами регионы. Но им для этого не хватает возможностей и финансов. В регионах должно оставаться больше налогов. И нужно учитывать особенности каждой территории. Есть глубоко дотационные области, и для них это единственный способ существования.
<…> На последних президентских выборах голосовало в основном поколение, которое действительно пережило войну, будучи ребенком. Я сама во время выборов стала свидетелем сцены, когда продавец в магазине на кассе спросил бабушку, ходила ли она голосовать, и та ответила: «Конечно, за Путина, чтобы не было войны». Это было сказано пять лет назад, а сегодня мы видим, что происходит. Я думаю, что эта бабушка, пережившая войну, вряд ли хочет ее повторения или продолжения.
Очень многие устали, особенно женщины, которые вынуждены существовать самостоятельно, без мужей, братьев и сыновей, без их поддержки. Каждая жена и мать хочет, чтобы ее мужчина строил дом, воспитывал детей и был рядом. Думаю, цифры [одобрения действий власти], которые мы видим, — это не поддержка, а усталость. Просто люди не готовы открыто выражать свое недовольство.
<…> В прокуратуре спрашивали, что я имею в виду под своими формулировками. Я ответила, что каждый оценивает мои формулировки в соответствии со своими взглядами. <…> Дальше был вопрос по пункту о том, что страна движется в неправильном направлении. Спросили, в каком направлении страна движется и считаю ли я верным то, что у нас происходит специальная военная операция? Какое у меня отношение к ней. И буду ли я удалять пост в соцсетях о моем выдвижении. <…>
Я очень надеюсь, что мне дадут зарегистрироваться. Может быть я идеалистка, или сумасшедшая, как некоторые говорят, но я просто желаю хорошего будущего для своей страны. <…>
Остаться или уехать из страны — это для меня самый сложный выбор. Что касается тюрьмы, там много хороших людей сидят, которые не сломались и демонстрируют невероятную стойкость характера. Их пример воодушевляет тех, кто остается на свободе, и я, конечно, не хочу себя сравнивать с этими людьми. Было бы очень печально оказаться за решеткой еще до регистрации, потому что это обесценивает любые действия».
