Журналист Егор Сенников для «Таких дел» пишет:
«В советское время доносчиком мог оказаться почти любой: случайный попутчик в трамвае, сосед по коммуналке, коллега на работе или бывший молодой человек… И у каждого, конечно, были свои резоны и причины: кем-то двигала зависть, кто-то хотел мстить, а иные — и таких было, кажется, большинство — обвиняли людей из корыстного интереса, надеясь завладеть их имуществом или положением.
Доносы этого периода в какой-то степени (по крайней мере на раннем этапе) были продолжением "революционной законности" — когда о вине того или иного человека можно было судить, руководствуясь представлениями о том, что важно для победы революции. Но затем доносы стали важнейшим инструментом полицейского контроля над обществом. А в момент, когда террор приобрел особенный размах, превратились в ключевой элемент эпохи. <…>
В послереволюционном строительстве общества у большевиков было немало учителей, но, если говорить о доносительстве как политическом инструменте, они внимательно смотрели на два исторических феномена: на якобинский террор времен Французской революции и на дореволюционную среду российских радикалов и социалистов. <…>
Историю Французской революции большевики знали хорошо и прекрасно понимали, что в условиях победы революции лишь террор поможет им удержаться у власти. Они не питали иллюзий, что во взбудораженном и вооруженном обществе возможны какой-то компромисс и примирение. Сама обстановка в России после 1917 года и начавшаяся Гражданская война подталкивали большевистское руководство к террору.
У старых большевиков, впрочем, была еще одна причина к поощрению доносов: их дореволюционный опыт. Среда российских социал-демократов и революционеров была переполнена различными двойными и тройными агентами, работавшими и на полицию, и на революционное движение; агенты-провокаторы были не исключением, а правилом. Кто-то соглашался сотрудничать с полицией под угрозой ссылки и ареста, другие надеялись переиграть жандармов, многих привлекали исключительно деньги. Некоторым удавалось долго быть нераскрытыми».
