Социолог Григорий Юдин говорит в интервью изданию «Холод»:
«Для значительной части населения России реакция на внешние потрясения состоит в том, чтобы закрыться еще поглубже в частной жизни. Помню, в начале войны была идея, что через два-три месяца всё образуется. Не образовалось, но наступила "новая нормальность" — можно жить. Мобилизация — следующий провал. Еще один шок — и очень серьезный, потому что он напрямую затрагивает каждого. Думаю, это первый случай за много-много лет, когда у всей страны появился общий разделяемый опыт.
Что теперь будет? Естественная реакция заключается в том, чтобы стабилизироваться заново. Все-таки мобилизация пока очень селективная, и хотя она, как я сказал, затрагивает каждого, далеко не каждого призывают. Идея, что "пронесет", что "это всё еще не про меня", для большинства окажется верной просто статистически. Пока мы видим шок и растерянность, часть людей совершает реальные действия (уезжают из страны), но естественная адаптивная реакция в российском случае — замереть, затаиться, засунуть голову в песок еще глубже. Если будет следующая волна мобилизации — а она, очевидно, будет, — то это будет делать еще сложнее, ну, и так далее, вот по этой спирали. <…>
Это в русской жизни два разных явления. Одно связано с конкретным политическим действием: предъявить запрос на смену системы, амбиции на политическое лидерство — вот это моментально делает тебя целью. А сопротивление государству — это другое. Зачем вообще нужно государство, если ему не сопротивляться? Государство в русской традиции — это зло, от которого надо держаться подальше и сопротивляться ему всеми силами. Вот это принцип спасительный и универсальный. Если ты сопротивляешься, толкаешься и брыкаешься, то гораздо меньше шансов, что тронут тебя, а не твоего соседа, который покорно идет на убой. Другое дело, что стратегия "индивидуального отталкивания" не приводит к трансформации режима. Мы пережидаем-пережидаем, а потом за нами всё равно приходят. Позже, чем за соседом, но всё равно приходят».