Журналист Глеб Черкасов в издании Forbes пишет:
«Выбор и властью и оппозицией одного и того же исторического периода для критики не самая обычная ситуация. Хотя в недавней российской истории бывало и что-то подобное.
В 1988–1989 годах демократическая критика «извращений социализма» спустя несколько этапов прибыла на станцию “А зачем вообще совершили Октябрьскую революцию и хороший ли вождь был Владимир Ильич?”. По другому и быть не могло. Критики одного только Сталина не хватало для объяснений текущих трудностей, пришлось подступиться и к завоеваниям Октября в целом. Со всеми возможными оговорками. 1913 год, выполнявший долгие годы в советских учебниках по истории роль символа отсталости царской России, внезапно стал финалом золотого века. А 1917-й — годом катастрофы.
И примерно о том же, но чуть с другой доказательной базой говорили радикальные противники демократов — русские националисты. Для них 1917 год также стал моментом катастрофы, а 1913-й — концом золотого века.
Безусловно, противоборствующие стороны по-разному оценивали тех или иных советских деятелей, те или иные события, и, например, Иосиф Сталин для националистов был фигурой более приемлемой, чем для демократов. Но совпадение мнений оказало огромное влияние на ход событий в конце 1980-х — начале 1990-х. Фактический призыв к тому, чтобы построить счастливое будущее, вернувшись в счастливое прошлое, оказался невероятно эффективен. И враг у любителей 1913 года был общий — коммуняки. На митингах начала 1990-х триколор, который считался флагом демократов, мирно сосуществовал с “имперкой” националистов.
Рудименты порыва в счастливое прошлое, охватившего тогда общество и поддержанного властью уходящей и наступающей, сохранились и по сей день. Нижнюю палату парламента назвали в честь парламента царских времен, сегодня это выглядит привычно. Тренд на реставрацию переломился только к середине 1990-х, когда выяснилось, что ничего похожего на 1913 год не получается.
В 2024 году, при некотором совпадении оценок ельцинского периода Кремлем и несистемной оппозицией, об общем взгляде на то, «как оно надо дальше» речи, конечно, не идет. Общее отрицание в данном случае не может родить и самой иллюзорной общей платформы. В отличии от конца 1980-х, эти политические противники разговаривать друг с другом не хотят, не могут и не будут.
Что в целом не отменяет возможности формирования нового тренда, фиксирующего некоторую однотонность и безысходность общественно- политического процесса. Это всегда хорошо для консервативно-инерционного сценария — особенно если он устраивает многих».
