Историк Илья Будрайтскис пишет:
«Прочитал несколько текстов с анализом провалившейся когда-то "перезагрузки" российско-американских отношений. В 2009 году для новой демократической администрации Обамы было очевидно, что эти отношения сильно деградировали, и нужно что-то менять <…>. За последующие два года было отменено решение о размещении натовских ПРО в Восточной Европе, достигнуты общие позиции по Ирану, подписано соглашение о взаимном ограничении ядерных вооружений.
США в этот момент были готовы практически на любые уступки, которые касались рационально понимаемых «обеспокоенностей» России вокруг национальной безопасности. Единственное, чем они не могли поступиться полностью - проблема прав человека и демократии в стране. <…> Для администрации Обамы в этом вопросе было важнее сохранить лицо и подтвердить приверженность «ценностям», чем реально пытаться менять российскую политическую систему. Очевидно, что их бы вполне устроил предсказуемый и стабильный мягкий авторитаризм, с формальными институтами и дежурной риторикой (то есть, «управляемая демократия» образца 2000-х). Однако для Путина именно этот вопрос был центральным. Арабская весна, а затем болотные протесты убедили его в том, что существует скрытая повестка американцев, направленная на глобальную смену режимов. Его беспокоила «национальная безопасность» не с точки зрения реалистического подхода <…>, но как ментальная угроза - тайная «информационная война» с целью реализации заговора по развалу страны.
Такую угрозу, конечно, нельзя было устранить никакими переговорами, так как она отражала саму «сущность» Запада. <…> Мне кажется, что именно тогда, осенью 2011-го, когда Путин объявил о своем возвращении на пост президента, эта «тотальная идеология» уже в целом одержала верх над любыми формами реализма. А дальше было только развитие этой логики по нарастающей».
