Руководитель программы Eurasia Nonproliferation Program Ханна Нотте пишет в The Financial Times о том, как изменилась риторика российских властей со времен «глобальной войны с террором»:
«Не только утверждения российских властей по поводу транснациональной природе терроризма отошли от той гиперболизации, к которой они прибегали 25 лет назад к абсолютной чуши. Цели Кремля тоже изменились до неузнаваемости. Делая упор на связь между чеченцами и “Аль-Каидой” (признана террористической и запрещена в России — Полит.ру) в начале 2000-х, Россия пыталась оправдать свои жестокие действия в Чечне и стать ближе к США. В своей попытке присоединиться к “глобальной войне с террором”, Путин надеялся на усиленное сотрудничество с Вашингтоном в области контртерроризма и не только.
Сегодня дискурс российских властей выглядит словно он пытается оправдать бездействие, а не реальные меры. Хваленный аппарат путинских силовиков, одержимый поиском врагов государства, оказался неспособным предотвратить самую смертоносную террористическую атаку за последние 20 лет. Если российская пропагандистская машина сможет убедить общество, что злобные и всемогущие США несут полную ответственность за случившееся как кукловод ИГИЛ (признана террористической и запрещена в России — Полит.ру), это покажет неспособность Путина сохранить безопасность граждан в ином свете. В конце концов Вашингтон более опасный врага, чем ИГИЛ*. Также понятно, что Кремль может воспользоваться подобной ложью, помимо прочего, чтобы оправдать эскалацию конфликта против Киева, особенно, если для этого потребуется еще один раунд мобилизации в России».
* признана террористической и запрещена в России— Полит.ру
