Политолог Владимир Пастухов (внесен минюстом в реестр иноагентов - Полит.Ру) пишет о поворотном событии в российской истории:
«Была ли реально в русской истории точка, в которой можно было выбрать для России другую судьбу?
<…> Кажется, что на любом повороте истории Россия вольна была выбрать себе гораздо лучшую судьбу, но по какой-то случайной оплошности выбирала всегда худшую. <…>
Если, однако, присмотреться к русской истории повнимательнее, то к большому удивлению обнаружится, что именно негативный сценарий, кажущийся случайным выбором, был наиболее вероятным. Выход из ельцинского тупика 90-х был в реваншизме 80-х, и именно это и случилось. Сам Ельцин был ответом на половинчатость Горбачева, а половинчатость Горбачева была предопределена длительным брежневским застоем, который, в свою очередь, был отрыжкой сталинизма, с легкостью перезимовавшего хрущевскую «оттепель». Сам сталинизм был лишь доведенным до бюрократического совершенства ленинизмом, ставшим на переломе веков вершиной эволюции русской контркультуры, нашедшей наиболее полное воплощение в большевизме.
<…> Вопреки ожиданиям, все негативные повороты и развороты русской истории оказываются вписанными в ее общую логику и поэтому как раз ожидаемыми, а вот ее позитивные кульбиты, - вроде реформ отца Александра III, хрущевской оттепели или горбачевской перестройки, - похожи на русские исторические алогизмы. И все-таки, <…> я, кажется, обнаружил ту точку, в которой позитивный поворот был более логичен и ожидаем, чем негативный, но все-таки не произошел. Я полагаю, что это последнее десятилетие царствования деда Александра III, императора Александра I.
Освобождение крестьян, на мой взгляд, могло и должно было случиться на 40 лет раньше. Уже существовали и необходимость, и возможность совершения этого поворота. Победа над Наполеоном давала Императору колоссальное поле для маневра, тот запас авторитета, которого с лихвой бы хватило на то, чтобы преодолеть сопротивление реакционного лагеря. Но он предпочел утонуть в океане европейской геополитики, став символом европейской реакции. В итоге Россия подключилась к промышленной революции на полвека позже, чем могла бы, и именно этих полвека ей с тех пор каждый раз не хватало, чтобы пройти между струй истории. <…>
Сегодня мы усугубили ситуацию еще больше. К тем сорока годам Россия ровно два века спустя добавила еще столько же. Итого – 80 лет отставания, жизнь четырех поколений, выброшенная на ветер. Слишком много, чтобы можно было надеяться переплюнуть одним красивым историческим плевком. Вот о чем должна болеть голова. <…>
Нужны стратегические прорывные идеи о том, как России найти себя после Путина в мире, который ушел почти на сто лет вперед?»
