Политолог Василий Жарков — в интервью для канала «О стране и мире»:
«Я не сторонник апелляций к сталинщине, к Ивану Грозному. Никого уже в живых нет из тех, кто помнил бы Сталина. Более того, среди тех, кто еще хоть как-то помнит сталинский режим, обычно много его противников. И то, что ушло поколение людей, которые застали тот ужас, во многом тоже влияет на устойчивость новой диктатуры: у более молодых поколений нет опыта жизни в таких системах, у них нет никакой резистенции, никакой защитной реакции, никакого понимания того, как этому можно сопротивляться. Так что это, скорее, плохо, чем хорошо. Я думаю, что в значительной степени состояние современного российского общества связано с влиянием тех событий, которые происходили в стране в последние 30 лет — с 1992 года.
Вспомним 1989 год. Россия просыпается, проходит Съезд народных депутатов, выступает Андрей Дмитриевич Сахаров. Это было очень важное событие: впервые с высокой трибуны, самой высокой трибуны в стране, прозвучали слова, которые никогда не звучали там до этого. И люди вышли на улицы. На Пушкинской площади, где потом был Макдональдс и где мы все долгие годы потом многократно собирались на оппозиционные шествия, собрался импровизированный митинг, и он был разогнан. На следующий день социолог Татьяна Ивановна Заславская, которая была депутатом на съезде, взяла слово и потребовала расследовать произошедшее и признать право за гражданами собираться, общаться и публично высказывать свое мнение. И тогда было принято решение о проведении митингов в Лужниках: с этого началось движение, которое потом привело более 100 000 человек на площадь 50-летия Октября.
В то время люди выходили на улицы: в поддержку демократов и демократии, в знак солидарности с сопротивлением стран Балтии. Они верили в то, что можно поменять мир вокруг себя. Верили, что наши усилия могут привести к тому, что мир станет лучше и справедливее, а страна станет более пригодной для жизни. Верили, что они сами могут изменить свою жизнь. А что произошло дальше? А дальше наступил 1992 год, к нам вышли младореформаторы во главе с Егором Гайдаром и сказали, что теперь всё решает стихия рынка: всё, что вы должны делать, — это приспособиться к этой системе рынка и плыть по течению, потому что вы на самом деле не можете изменить свою жизнь.
С этого начался специфический постсоветский конформизм, который не предполагает идейного конформизма, но утверждает приспособленчество как способ существования. Все эти 30 лет наше общество приучалось к тому, что из двух зол надо выбирать меньшее. И это привело общество в тот тупик, в котором оно сейчас оказалось: когда нужно менять условия жизни вокруг себя, но никто не знает, как это сделать, и никто не верит в то, что это возможно».
