Политолог Алексей Макаркин пишет в телеграм-канале Центра политических технологий имени Игоря Бунина:
«Представляется, что основная политическая роль Дугина носит поколенческий характер. В 90-е годы для немалой части общества возник идеологический вакуум. Старая коммунистическая идеология не только перестала быть официальной, но и была дискредитирована. Либеральная идеология этой частью общества решительно отвергалась. Советское почвенничество с апелляцией к деревенскому укладу и поисками врагов в виде масонов было архаичным. Попытки сконструировать некий "красно-белый" синтез отвергались идейными наследниками как красных, так и белых. Идейное наследие консервативного крыла русской эмиграции не могло дать ответа на все актуальные вопросы (хотя влияния Ильина и Солоневича не стоит недооценивать). Православная церковь сама находилась на перепутье: патриарх Алексий и окружение митрополита Иоанна предлагали совершенно разные варианты ее общественно-политического позиционирования. В этот момент Дугин предлагает рецепцию геополитики в популярном изложении — на самом деле, многие антизападные идеи в России основаны на заимствовании концепций с Запада. <…>
В СССР идейных и организационных союзников на Западе искали в левой среде — среди "прогрессивных сил". Дугин был одним из первых, кто начал искать их в крайне правом сообществе, что было неприемлемо для советской традиции, в которой крайне правых однозначно относили к неофашистам. В идейной сфере Дугин апеллировал не только к Хаусхоферу, но и к Шмитту с его обоснованием авторитарного правления. <…>
Дугина читали молодые люди, обвинявшие либерализм в распаде страны и бедах своих родителей, лишившихся работы или вынужденных месяцами ждать зарплату. Сейчас прошло 25–30 лет — активная молодежь выросла, таких людей много в самых разных сферах, от силовой до медийной. Геополитика и коварные англосаксы прочно обосновались на телевидении и в Рунете, Марин Ле Пен стала почти своей. Это вовсе не означает, что Дугин непосредственно влияет на принятие политических решений, — но идеи и, что немаловажно, политический язык тесно связаны с влиянием еще его ранних работ».
