Публицист Иван Напреенко — о сборнике статей «Перед лицом катастрофы», который стал первой попыткой осмыслить 24 февраля, оставившей больше вопросов, чем ответов:
«В предисловии Плотников формулирует общий знаменатель текстов сборника: «При всех различиях <…> авторы сходятся в формулировке общего понимания катастрофы, причину которой можно обозначить как ментальный изоляционизм, господствующий в сознании российского политического класса и поддерживающего его общества. „Изоляционизм“ — не только как установка сознания <…>, но и как общественный дискурс и социальная практика игнорирования и исключения Другого. <...> [Изоляционизм представляет собой] смесь сознания превосходства, переживания фантомной обиды и демонстрации самобытности». <…>
Попробую сформулировать, почему мне кажется важным выйти за пределы констатации, что Россия — это сломанная вещь-в-себе и все ее беды и приносимые миру несчастья объясняются сугубо ее сущностью <…>. Во-первых, в подобных рассуждениях мне видится жест, зеркальный по отношению к интеллектуальным привычкам коллективного Дугина, использующего концепт «особости» как повод жрать чужих и своих, а не как рационально познаваемую уникальность исторических обстоятельств и предпосылок. <…>
Во-вторых, за отказом от универсализма <…> следует отказ от коммуникации, а значит, невозможность что-либо изменить в наличной конфигурации отношений между различными группами интеллектуалов и «большинством населения». <…>
Книга «Перед лицом катастрофы» ничего особо не расставляет по своим местам, скорее наоборот — разоблачает нелепость надежды на то, что такое возможно. Как интеллектуальный манифест сборник оставляет впечатление несобранности, пробуксовки — вполне честный и трезвый итог, поскольку эта несобранность гомологична тому состоянию, в котором мы сейчас находимся.
Ценность этого сборника — в предварительной разметке дискурсивного поля <…> и в обращенном ко всему миру приглашении к дискуссии <…>. Почему только Зенкин задается вопросом о том, как сосуществовать с другими гражданами России, которые зачастую смотрят на мир совсем не так, как ты? Почему лишь Бикбов пытается предложить некую программу или план действий на будущее? Почему при всем многообразии разговоров о вине и ответственности в них никак не рефлексируется предполагаемый в этих разговорах разрыв между интеллектуалами и всеми остальными?»
