Политолог Алексей Макаркин пишет:
«Еще в сталинском Союзе была примечательная формулировка увольнения – «за невозможностью дальнейшего использования». Вслед за этим, кстати, не обязательно следовал арест – просто государство считало, что пользы от этого человека в его профессиональной сфере больше нет.
<…> Главным аргументом в советском разоблачении Сталина была не гибель невиновных людей, а вред репрессий для страны. Что Сталин уничтожал не просто людей, а ценных для страны управленцев, военачальников, специалистов. <…>
Соответственно, когда десталинизацию начала сменяться реваншизмом <…>, то дискуссия стала разворачиваться в немалой степени именно в логике полезности. <…>
И получилась дилемма, которую пытались разрешить еще римляне, о чем известно из жизнеописания Септимия Севера: «Сенат судил о нем так: ему не следовало бы либо родиться, либо умирать, так как, с одной стороны, он казался чрезвычайно жестоким, а с другой - чрезвычайно полезным для государства». С 1990-х годов разочарованные (в демократии, рынке и чем дальше, тем больше, в распаде СССР) люди стали отдавать предпочтение полезности, подтверждением которой являлись Победа и индустриализация.
Принцип полезности связан не только с отношением к истории, но и к выбору жизненного пути. «Все работы хороши, выбирай на вкус», провозглашалось в СССР, но все подразумевалось, что стать слесарем, инженером или офицером – для мужчины норма, а работником сервисной сферы (барменом, официантом или продавцом) – девиация. Для таких работ есть женщины, а мужчина в этом качестве не приносит пользы стране.
<…> Проблема полезности остается и сейчас. Для старших поколений люди индустриального общества остаются безусловно полезными. А вот с представителями новой экономики существенно сложнее – даже компьютерщики по полезности проигрывают металлургам или шахтерам. Что же для новых поколений, то для них их профессиональный выбор является абсолютно нормальным, если он соответствует задачам самореализации и обеспечивает приемлемый для них доход. О полезности в советском понимании они либо не думают совсем, либо думают мало».
