Политолог Владимир Гельман пишет в одной из социальных сетей о том, что россияне думают про СВО и что делают:
«Многочисленные дискуссии о том, что именно россияне думают про СВО (равно как про любые другие события, персоны и идеи), уводят в сторону от гораздо более важного вопроса: собственно, какое значение имеет то, что именно они думают и думают ли вообще?
Ответ на этот вопрос предполагает наличие некой связи между тем, что люди думают, и тем, что они делают. Но такая связь заметна тогда, когда люди реально что-то делают, и незаметна тогда, когда они не делают почти что ничего.
Между тем большинство из тех россиян, кто не покинул страну после начала СВО, не предпринимают по отношению к СВО никаких активных действий (это относится и к сторонникам, и к противникам СВО). <...>
Дело тут не в какой-то специфической пассивности россиян (в общем и целом россияне не лучше и не хуже жителей многих других стран, в том числе и по части активности/пассивности), а в более фундаментальной проблеме.
Массовая политическая активность — не только в России — по большей части есть производная от действий элит (включая и контрэлиты). В режимах, подобных российскому, элиты на протяжении длительного времени стимулировали не активность, а напротив, пассивность масс, да и сегодня стимулировать активность (в том числе и со стороны лоялистов) вовсе не склонны.
Более того, если даже предположить, что в какой-то момент в среде российских элит возникнут острые конфликты, то мобилизация масс, весьма вероятно, окажется последним средством, к которому участники этих конфликтов рискнут прибегнуть.
Контрэлиты, ранее пытавшиеся такую активность стимулировать, сегодня такой возможности лишены, и едва ли таковая возможность им представится в обозримом будущем. А в отсутствие мобилизации со стороны элит и/или контрэлит массовая активность, даже если и когда она и возникает спонтанно, по большей части носит разовый и локальный характер, и нечасто способна повлечь за собой подрыв политического статус-кво.
Да, такие случаи порой встречаются, вызывая всеобщий хайп, но гораздо чаще спонтанные всплески массовой активности остаются частными эпизодами, которые позднее упоминаются лишь в затекстовых примечаниях к толстым книгам. Словом, вполне возможно, что российские граждане в итоге так и не будут предпринимать значимых активных действий ни в ходе СВО, ни после ее окончания (причем даже независимо от того, когда именно и как именно СВО закончится).
Сказанное не означает, что отношение россиян к СВО (равно как и к чему-либо иному), совсем не имеет никакого значения. Просто это значение не стоит преувеличивать, подобно советским марксистам, которые продвигали тезис о "решающей роли народных масс в истории"».