Участник нашего проекта «После» социолог Алексей Левинсон пишет в «Новой газете»:
«Один активный ответ Запада на российскую азиатскую экспансию в европейское пространство — санкции, вызвавшие бегство западных компаний и брендов. Второй, более серьезный, — помощь Украине. Есть и третий. Он особого рода.
Это действия нескольких наших именно что западных соседей, вдруг закрывших границы для граждан РФ. Их закрыли практически для всех россиян, как недавно закрывали для мигрантов/беженцев из Азии и Африки. Тщетно оставшиеся перед дверьми взывали: где же ваши европейские/общечеловеческие ценности?! В общем-то, они понимали, что это есть реакция на СВО и на то, чем она сопровождается. Понимали, что сказалась историческая память о том, что творили те, кого называли русскими, когда они стали хозяевами на землях прибалтов и финнов. И испуг от угроз "можем повторить".
Но есть и еще одна, глухая, однако сильная тема: они нас приравняли к не-европейцам! Именно это вызвало внутри российского проевропейского меньшинства столь острый шок, вызвало чувство, что предали.
В то, что российские власти закроют выезд, легко были готовы поверить. Но что эти наши ближнеевропейские соседи нам, российским европейцам, откажут в признании, что мы "свои", что нас надо принять и спрятать, — это было невообразимо. <…>
А знаком стали неожиданные жесты наших соседей с юга и востока. Казахстан и Узбекистан, другие страны бывшей Средней, ныне Центральной Азии, а также Турция, а также Армения с Грузией в этот самый момент свои двери открыли. Одни на наших беглецах и релоцирующихся зарабатывали, другие благотворительствовали, но все они не отказали в признании наших бежавших какими-то почти своими. Большинство этих стран — бывшие колонии России ("тюрьмы народов"), установление там "советской власти" — история, сравнимая по тяжести грехов с тем, что делалось в Польше и Прибалтике. Турции, с которой Россия не раз воевала, тоже нашлось бы что сказать. Но здесь это (пока, по крайней мере) русским не припоминают, одаривают восточным гостеприимством.
То, что россиянам в Европе отказали, а в Азии их приняли, — главный знак и признак того, кто мы теперь такие: не эти и не те. Российские европейцы, собиравшиеся в Европу, а нежданно попавшие в Азию, собиравшиеся продолжить жить европейцами, теперь мучительно думают над своей идентичностью. Ведь и в настоящие азиаты не годимся, к великим культурам Востока не принадлежим. (Этих людей мыслью, что Россия лучше всякого Запада и всякого Востока и что ей никто не нужен, — не успокоить.)»
