Ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России Николай Силаев пишет:
«В конце 1980-х гг. весь Кавказ (Северный Кавказ и Закавказье) был частью одной страны, и в глазах московских наблюдателей не было принципиальной разницы между этими двумя регионами. Весь Кавказ ассоциировался с воинствующей этничностью, и тогда казалось, что все везде примерно одинаково: Карабах, Абхазия, Южная Осетия, по эту сторону хребта – Северная Осетия, Ингушетия, Чеченская Республика. С тех пор многое изменилось. Несколько лет назад выяснилось, что, например, Дагестан – это не просто отдаленная окраина, где есть терроризм, а туристическое направление – интересное, привлекательное, растущее. В глазах московского наблюдателя Кавказ стал значительно разнообразнее, при этом сильно укрепилось чувство общего гражданства.
Если мы посмотрим на то, какие конфликтные линии и разломы обсуждаются в последнее время в России, то увидим, что в негативном смысле речь идет скорее о миграции из стран Средней Азии, а не о Северном Кавказе, и это очень важный сдвиг. Кроме того, терроризм в России, который практически ликвидирован как угроза вот уже несколько лет, в последние годы перестал быть связанным напрямую с Северным Кавказом.
На протяжении долгих лет в Москве говорили о том, что деструктивные явления в Закавказье связаны с проникновением и влиянием внешних игроков, подразумевая США и ЕС. Но оказалось, что новые игроки, например, Турция, стали гораздо более активными. В данном случае на Южный Кавказ переносят уже не привычные разногласия между Россией и Западом, а противоречия, ближневосточные по своему происхождению. Причем переносят их тоже в надежде что-то их этого выиграть. От этого конфигурация международных отношений на Южном Кавказе становится гораздо более сложной, чем 10 лет назад».