Социолог и публицист Николай Митрохин в публикации на сайте Carnegie:
«Пока прогрессивная общественность тревожилась из-за классического черносотенного русского национализма, который в униформе и сапогах крестится через густую бороду и бубнит оскорбления в адрес "нерусских", в СССР, а потом в постсоветской России вырос и набрал силу совершенно иной тип русского национализма. Тот, про который Путин говорил, что он "самый правильный, настоящий и эффективный".
Это русский имперский вооруженный национализм, где самым важным критерием выступают не люди или их этническая и религиозная принадлежность, а территории и границы.
В Российской империи, потом в СССР, а затем в современной России сформировался огромный слой вооруженных защитников государственности и государственных границ. Это даже не столько военные, сколько полицейские, пограничники и воинские формирования с полицейскими функциями — казаки, внутренние войска, сотрудники спецслужб. Их профессиональный этос — борьба с крамолой против распада страны, то есть умаления границ. Этот этос передается как в рамках профессионального сообщества, так и в семейном кругу.
<...> Новый территориальный русский национализм вырос, с одной стороны, из идеи о необходимости физически защищать русскоязычных в странах Балтии и Молдове, а с другой — из ненависти к руководителям стран, "разваливших" Советский Союз и посмевших поддержать независимую от Москвы государственность.
Это уже не был классический русский национализм крестьянских детей, которые стали московскими писателями и ненавидят литературных критиков в том числе за нерусское происхождение. Это был национализм советских военных, которые этнически могли быть кем угодно, но важнейшим смыслом для них была верность советскому, а потом российскому флагу и всей системе идеологических мифов, связанных с российской армией, границей, языком и культурой в целом».