Журнал «Горький» публикует фрагмент работы историка Дениса Сдвижкова о формировании зачаточной публичной сферы в российском государстве в период Семилетней войны:
«Важную часть военных усилий страны составляет, скажем так, ее идеологическое обеспечение — легитимация войны и мотивация ее участников. <…> Престиж империи растет и падает с успехами и неудачами армии, а степень ее цивилизованности определяют по поведению этой армии. Поэтому столкновение с лучшим полководцем Европы для нас — больше, чем просто баталия, это момент истины, надежда, что «новым осветит победа нас лучем / А мы прославимся как прежде под Полтавой». <…>
Представление о войне как «общем деле» вместо «военных отрад» суверена меняет политический лексикон, публичное пространство как таковое. <…> У нас в чтении, передаче, обсуждении событий, в связывании жизни своей и своего окружения с происходящим в масштабах всей страны и международной политики начинает формироваться общественная среда, какой мы ее знаем со второй половины XVIII в. <…>
О публичном интересе свидетельствуют отклики на военные известия в виде реляций и бюллетеней, переписанных, вклеенных в дневники, снабженных глоссами. <…> Критическая рефлексия о войне возникает при столкновении с ее реалиями. Не будем обманываться, отвлеченный «антимилитаризм» — удел разве что высшего эшелона культуры. Для непосредственных участников событий естественен страх смерти, который перевешивает абстрактные идеалы, <…> и, наконец, кризис расхождения военных реалий с идеальными представлениями о войне и военной службе. <…>
Надежды на «русский каток» и блицкриг развеиваются. Следующий 1758 г. приносит кровавую ничью при Цорндорфе с невиданным списком потерь: «не остался почти ни один дворянский дом в России без огорчения, и который бы не оплакивал несчастную судьбу какого-нибудь своего ближнего или родственника». <…>
Вместе с усталостью растет глухое недовольство. Как водится в России, оно адресовано не напрямую главной фигуре у власти, а политике фаворитов, сфокусированной на клане Шуваловых, и выражается в форме слухов. <…> При формальном отсутствии того, что называется публичной сферой или <…> общим мнением, оно обнаруживается как реальный фактор именно по реакции на слухи имперской власти. <…> Еще в феврале 1758 г. в «Ведомостях» публиковалось официальное опровержение «нескладных вымышлений» о детище П. И. Шувалова, Обсервационном корпусе.
Наряду с проблемами легитимации войны и экономических трудностей постоянны жалобы на усугубляющийся кризис внутренней безопасности. <…> Структурные проблемы «недоуправляемых» территорий Российской империи наглядно проявлялись в отсутствии общеимперской системы полиции, эрзацем которой служила армия. <…>
Вопреки позднейшему убеждению о всеобщей ненависти к Петру III, мнения о заключении сепаратного мира с Пруссией у современников отнюдь не столь однозначны. Известно об устойчивой популярности Петра Федоровича среди солдат, питавшейся теми же слухами, что он «прилагает свое старание о солдатстве» и просит государыню их «кнутом не шемповать».
