Политолог Владимир Гельман — в интервью «T-Invariant»:
«Путин очень любит разного рода исторические параллели. <…> Но на самом деле опыт русской революции — это плохой опыт. Российская империя, которая была ослаблена длительной и неэффективной войной, действительно оказалась не в состоянии отреагировать на довольно мелкие выступления, которые были спровоцированы конкретным ухудшением ситуации, коррупцией в системе хлебных поставок в Петрограде, в известной мере стечением обстоятельств. И как раз об этих событиях Василий Розанов сказал, что «Русь слиняла в три дня». Хотя, я думаю, еще за несколько недель до падения русской монархии, скорее всего, никто такого развития событий не предполагал. Но оказалось, что государство было крайне хрупким и, соответственно, оно пало, открыв путь к всем последующим революционным событиям. <…>
Я бы сравнил это с бегством вкладчиков. Когда возникает угроза банкротства банка, вкладчики стараются забрать из банка свои активы и куда-то их перепрятать.
Точно так же приходили сообщения о том, что российские олигархи разлетаются на своих самолетах в дальние края: чей-то там самолет обнаружили в Баку, кто-то улетел в Дубай и т. д. Это вполне понятная реакция людей, которые не хотят нести ответственность и пытаются спрятаться или дистанцироваться от такого развития событий.
То есть это та же самая проблема, что и в феврале 1917-го: прежний порядок никто особо не готов защищать. <…> Это значит, что у тех, кто должен мятежникам противостоять, нет серьезных стимулов это делать. <…>
В период после 1917-го года стоял вопрос о переделе земельных ресурсов, о том, кто будет контролировать сельскохозяйственные земли — для большой крестьянской страны это было исключительно важно.
Сегодня мы не видим ничего подобного. Но мы видим граждан, которые очень сильно устали от всего происходящего с февраля 2022-го года. Они не готовы ни к какому активизму и больше всего хотели бы, чтобы все эти конфликты закончились и они могли бы заниматься своей жизнью, семьями, детьми, работой — тем, что значимо для их повседневной жизни.
Поэтому я не вижу оснований для гражданской войны в том смысле, в котором мы это соотносим с опытом России периода после 1917 года. Но я совсем не исключаю, что может быть серьезное противостояние в рамках элит. Здесь очень многое зависит от текущего развития событий, поэтому сказать, что нас ждет, я не в состоянии».
