Аналитик, доктор философских наук Дмитрий Михайличенко пишет о переходе на китайско-эмиратскую модель усредненного класса в российском обществе:
«Средний класс для стран «золотого миллиарда» является основополагающей конструкцией социальности, расширение численности которой предает социуму устойчивость и страхует его от радикальных проявлений насилия и деструктивности со стороны власти. <…>
<…> Таковых (кого можно отнести к среднему классу в России – Полит.Ру) 11,5%, при этом ситуация сильно разнится по регионам. Больше всего представителей среднего класса в нефтегазовых регионах Севера и столицах, а в депрессивных регионах и на Северном Кавказе средний класс стремится к минимальным значениям (вплоть до 2-4%).
<…> Сейчас, когда доходы большинства россиян падают десятый год подряд, необходимость в усреднительныхмоделях оценки своего статуса повышается. «У всех ухудшается», «надо потерпеть» и т.д. Все это социологи называют элементами стратегии понижающей адаптации, которую российское общество на фоне многочисленных кризисов освоило хорошо.
Между тем, размывание среднего класса в европейском понимании этого слова происходит. <…> Пропадает именно среднеевропейский сегмент (от обуви до автомобилей). При этом элитная и дорогостоящая техника или продукция, по-прежнему, доступны. <…>
В логике гражданского общества и политкультуры Запада такое усреднение и фактическое уничтожение среднего класса лишает социум не только устойчивости и стабильности, но и патриотизма и общественного креатива, который вносит свой вклад в ВВП. В логике китайско-центральноазиатской стилистики на это никто не обращает внимание.
Средний класс с высокими возможностями мобильности, значительной степенью независимости от государства и уверенный в завтрашнем дне – это источник социального недовольства и протестов. Он способен увеличивать ВВП страны, креативен и инновационен, но вреден с точки зрения стратегий удержания власти. Поэтому, собственно, и не рассматривается верхушкой как социальная ценность. Считается, что инновации и модернизация должны быть технологическими (а не более глубокими - социальными), а управлять этими процессами должны не средний класс и частный сектор, а государство.
Российскому обществу отводится роль социума <…>, который не голодает, но живет скромно и, в значительной степени, зависит от государства и предпочитает не высовываться. Это структурное отличие от западных обществ будут и дальше ставить российский социум на китайско-эмиратскую траекторию (в том числе и в плане ценностных ориентаций). Следующим шагом будут действия, которые заставят эту усредненную массу россиян работать также упорно, как работают китайцы или узбеки».
