Историк и культуролог Борис Якеменко пишет о современной русской литературе:
«Что в ней есть от великой традиции? Кроме букв и бумаги, ничего. Секта свидетелей Прилепина кричит об ослепительном величии кумира, оставившего далеко позади Пушкина, Тургенева и Достоевского, но ни один из сектантов ни разу (!) не вспомнил в защиту светила ни одного (!) яркого сюжета, ни одной блестящей фразы, ни одного героя из десятков томов подзащитного.
<…> И это у них у всех. Вспомните за 20 лет хоть одного героя, хоть один яркий сюжет Водолазкина, Яхиной, Сорокина, Пелевина etc… А ведь главным субъектом литературы, как уже говорилось, является герой, тем более такой, какому хотелось бы подражать. Кстати, эти же процессы идут и в живописи – портретная живопись почти умерла, вместо человека осталась клякса.
Исчезла и миссия – сочувствие и сострадание «несчастненьким», защита их, немотствующих, от несправедливости, любовь к страдающим, униженным и оскорбленным. <…> Исчезло главное – если тебе плохо, тяжко, не знаешь «что делать», запутался, слетел с осей, жизнь выбросилась из прежнего русла – возьми книгу и найдешь там себя. А брать нечего. Обертка, под которой гулкая пустота. Достоевский «Бобок». Вместо героя – картонная фигура с дыркой вместо лица. Вставляй свое и начинай ржать.
Нет ни морали, ни образа, все предельно меркантильно, сделочно, вексельно. <…> Вместо литературы образовалось «пустое вместо», заполненное «самовыражением» и созданными им пластиковыми, ходульными персонажами. <…>
В этой ситуации талант, мастерство, работа над формой и словом и, главное, ум стали не нужны. Современный писатель непроходимо, заповедно глуп и убог. <…>
Не адвокатура людей стала нервом литературы, а брезгливое отстранение, производство второсортного пойла, которое «эти» все равно сожрут. <…>
При этом общество осталось прежним – люди работают, болеют, любят, страдают, гибнут. Героев, образов, живых и щемящих – тысячи. Но «литературу» и «поэзию» ЭТИХ это не волнует. <…> Пусть чернь идёт и покупает опусы».
