Обозреватель «Новой газеты» Слава Тарощина пишет:
«Пора вспомнить об особенностях культуры отмены по-русски. В наших краях она зародилась задолго до новой западной этики. Россия умудрилась даже сама себя отменить в 1917-м. Что уж говорить о такой малости, как отдельные личности. В 37-м счет упраздненным за ненадобностью шел на миллионы. Но вот что интересно.
Прежняя культура отмены вершилась под девизом “нет человека — нет проблемы”. Сегодня все наоборот. Человека нет, а проблем с ним все больше и больше.
Об уехавшей Алле Борисовне говорят гораздо настойчивее, чем когда-либо в ее прежней жизни на Родине. <…>
Спецоперация в культуре держится на механизме перераспределения вины. Есть много исторических свидетельств: заплечных дел мастера, то есть палачи, уничтожая жертву, испытывают животный страх, который компенсируется еще большей свирепостью. Но и это не залог надежности. Самый большой патриот понимает, что завтра и он может пополнить списки всякой нечисти вроде иноагентов. Поэтому нынешние наследники пролеткультовцев стараются работать тоньше. Их дело — перемещать народ из реальности в пространство мифа, который они же сами и придумывают.
В основе мифа — культурные оракулы дофевральской <…> эры, не желающие петь в хоре <…>
В России любая, или почти любая власть мечтала о превращении мыслящей материи в немыслящую. Сегодня это удается лучше, чем прежде. Постоянная публичная оголтелость делает свое дело: она загоняет в пропасть. «Рубль проявляет склонность к укреплению», — регулярно докладывает оптимистический регулятор. Хочется тоже иногда проявить склонность к укреплению, но не получается — из-за плотной пелены мрака и отчаяния.».
