Журналист Клара-Гутман Аргеми пишет в Foreign Policy о том, как деградировала область российских исследований на Западе после начала конфликта:
«Кремль оказывает давление на исследователей и представителей администрации в российских университетах, чтобы они высказались в поддержку СВО, несмотря на то, что многие из них против, и запрещает российским учёным публиковаться в зарубежных изданиях. Многие американские образовательные учреждения оборвали свои связи с российскими академическими учреждениями и бывшими партнёрами, которые открыто выступили в поддержку военной операции. Сейчас российским ученым, которые пытаются найти убежище на Западе, оказывается холодным приём.
Российские академики, которые поддерживали рабочие контакты с коллегами в США в течение долгого времени, которые предоставляли американцам необходимые знания о том, что происходит в российской политической сфере, подверглись остракизму, если они заняли определенную позицию в отношении конфликта; подверглись критике, если они воздержались; и подверглись осуждению, если они пытались избегать публичной декларации своей позиции. Чрезмерная напряженность перешла в область личных контактов и негативно сказалась на получении информации о российской политической действительности в Штатах.
Профессор Колумбийского университета Тимоти Фрай говорит, что “люди напряжены”, а “академические связи с российскими университетами деградировали после начала конфликта, однако личные контакты все ещё поддерживаются”. Контакты по линии учреждений оборваны. Периодически организовываются тайные встречи в Zoom, в WhatsApp и поддерживается обычная переписка по электронной почте. Фрай отмечает, что “сложилась очень неуклюжая и хаотичная ситуация, где учёные вынуждены выстраивать связи с российскими коллегами, чтобы возобновить свои исследования и просто двигаться дальше”. Знание о текущей обстановке в России доступно американским властям во многом благодаря этим неофициальным контактам.
Представители академического сообщества делают черную работу, благодаря которой американское руководство может вникать в суть действий Владимира Путина. Необходимо поддерживать на должном уровне области российских исследований, чтобы понять неудачу мятежа Пригожина и оставленные без ответа вопросы о его местонахождении и причинах провала. Кроме того, эти знания также помогут выяснить, готова ли Москва пойти на ядерную эскалацию, если её дела пойдут хуже, и что будет после Путина, и как всё это закончится.
К несчастью для Вашингтона, “и американское и российское руководство гораздо хуже разбираются в том, как устроено российское общество, чем это было до начала конфликта”, говорит Фрай. Он также добавил, что “хотел бы понять, что творится в российской политике прям сейчас. Есть ли у меня такая возможность? Не уверен”».
