Политолог Сет Кропси из Йорктаунского института пишет в The Hill о том, почему США и Россия снова оказались в состоянии противостояния:
«Советский Союз представлял такую же угрозу, как Германия или Япония. СССР во главе всеевразийского коммунистического блока мог бы подчинить себе Европу путем политических диверсий и прямого завоевания континента, получив, таким образом, ресурсы для борьбы с США.
Именно поэтому холодная война — вопреки традиционному восприятию этого периода американской стратегической мыслью как противостояния капитализма и коммунизма — никогда таким противостоянием не была.
В соперничестве Москвы и Вашингтона была большая идеологическая составляющая, но природа этого соперничества состояла в борьбе за евразийский хартленд. Примеры такой борьбы – столкновения между Францией и Британией, Британией и Россией и англо-франко-русская коалиция против Германии.
Единственное различие состояло в том, что две мировые войны за 31 год уничтожили Европу, оставив на доске только евроазиатскую Россию против атлантистов из США как единственных игроков, способных проецировать свое влияние по всей Евразии.
В рамках подобной и более логичной интерпретации стратегических событий распад СССР стал прологом к новому раунду противостояния на территории Евразии. Победа в Холодной войне — вопреки распространенной интерпретации — была не идеологическим триумфом Запада, а всего-навсего последним актом в вековой борьбе за господство над евразийском хартлендом.
Это объясняет полное неприятие Россией мирового порядка, который сложился после 1991 года. Это неприятие разделяли и Горбачев, и Ельцин, и Путин. С момента падения Берлинской стены Москва отказывалась признавать, что она проиграла борьбу. Горбачев пытался добиться медленного демонтажа советской системы безопасности в Восточной Европе, так как Москва была убеждена, что распад Организации варшавского договора всего лишь отбросил ситуацию к 1945 году. Ельцинская Россия хотела вступить в НАТО не по той причине, что её интересы совпадали с интересами других членов Альянса, а потому, что Москва была убеждена, что она заслуживала больших прав, нежели те, которые получили бывшие члены ОВД. Когда это не сработало, сначала Ельцин, а потом и Путин перешли к конфронтации, надеясь возродить советско-российскую империю на пространстве Евразии.
Противостояние никуда не уходило; изменились только участники».
