Журналист Вольфганг Мюнхау пишет
в The New Statesman о природе нового левого движения, возглавляемого политиком Сарой Вагенкнехт:
«Сара Вагенкнехт хочет вдохнуть новую жизнь в левое движение в своем лице. К ней перешли 9 членов Бундестага из партии «Die Linke», к которой она принадлежала ранее. Она утверждает, что хочет снова пустить дешевый газ по трубопроводам, соединяющим Россию и Германию. Она выступает против экономических санкций и поставок оружия на Украину. Вагенкнехт хочет ограничить иммиграцию, что является огромным камнем преткновения в партии «Die Linke». Она позиционирует себя как человека, противостоящего политическим представителям столичных либеральных элит. Да, это звучит достаточно знакомо, но, тем не менее, весьма необычно услышать такое из уст левого политика.
<...> Феномен Вагенкнехт далеко не уникален для Германии. Идеи правых и левых постоянно пересекаются в Европе и в США. Марин Ле Пен сочетает в своей программе элементы французского национализма и социализма. Что-то похожее можно было видеть во время голосования по Brexit, когда левые разделились между собой на тех, кто проживал в столичном регионе, и тех, кто проживал в промышленных городах. Так называемые американские «Новые Правые» также сочетают пролетарскую и антирыночную риторику. Относить движение вроде того, которое возглавляет Сара Вагенкнехт к левым или правым бессмысленно. Здесь мы как раз и недооцениваем их возможности.
Чем сильнее становятся левые или правые, тем сильнее соблазн у центристских партий формировать мегакоалиции друг с другом, как это уже сейчас происходит в Германии. Это, в свою очередь, играет на руку экстремистам. Нет никакой логической причины полагать, что оппозиция центристскому консенсусу идет от правых. Германия, где умирает промышленная база, а на востоке все ещё силен постсоветский романтизм, является страной, которая просто идеально подходит для появления левого популизма».
