Криминолог Владимир Кудрявцев рассказывает в интервью изданию «Новая газета. Европа» о росте криминала после вооруженных конфликтов:
«…на этот счет есть классическое исследование американских социологов Дэна Арчера и Розмари Гартнер "Насильственные действия и жестокие времена: сравнительный подход к послевоенным убийствам", проведенное аж в 1976 году. Редко в криминологии так долго живут результаты. А это — сколько ни проверяли — стоит.
В последний раз их работа проходила эмпирическую проверку в 2018 году. Исследуя связь войн и послевоенной преступности, Арчер и Гартнер выдвинули предположение, что мы не можем доверять статистике именно во время войн, а в послевоенной статистике если и есть искажение, то влияет оно, скорее всего, в консервативную сторону, поэтому здесь доверять можно.
Они наблюдали 110 стран в послевоенные периоды и обнаружили, что насильственная преступность повышается именно после войн.
Исследовали убийства, потому что это классический маркер, они лучше всего регистрируются. Ну, и если у вас повышается уровень убийств, то, скорее всего, растет и остальная насильственная преступность. Причем неважно, это проигравшая сторона или победившая, улучшилась в ней экономика после войны или пострадала. Почти все страны, участвовавшие в войне, испытывают этот эффект. <…>
Это было одним из предположений Арчера и Гартнер: ветераны возвращаются с войны и совершают преступления. И после них это тоже неоднократно проверяли. Выяснилось, что это не настолько очевидно, как нам кажется. Например, исследовалась в этом ключе война во Вьетнаме, которая была очень похожа и на нынешнюю ситуацию, и на войну в Афганистане. Есть, конечно, представление о "синдроме Рэмбо", но ничего подобного ученые, изучавшие целенаправленно ветеранов, в реальности не обнаружили.
Другое дело, что позже исследователи выяснили: если ветераны не призывные, а из профессиональной армии, как это было уже после Вьетнамской войны, то они, отслужив в горячей точке, как раз начинают обнаруживать чуть большую склонность к насильственной преступности. <…>
Но если смотреть на размеры этих эффектов, то получается, что ветераны сами по себе могут объяснить только часть всплеска послевоенной преступности.
То есть всплеск происходит явно не только за счет ветеранов, но и за счет людей, которые на войне никогда не были. В том числе за счет групп, которые явно достаточно низконасильственные, например, среди женщин».
