Профессор университета Северной Каролины Али Реза Эшраги пишет в Foreign Affairs о состоянии иранских элит перед возможной смертью Высшего руководителя Исламской республики, Али Хаменеи:
«В отличие от остальных революционных режимов, таких, например, которые появились в Китае, уже не существующем СССР или Вьетнаме, Исламской республике никогда не удавалось создать партию или иную организацию, которая могла бы управлять элитой. Две самые влиятельные постреволюционные партии, Исламская республиканская партия и Организация моджахедов иранского народа (ОМИН), были распущены в 1980-х годах из-за внутренних разногласий. Самая крупная клерикальная организация, Ассоциация воинствующего духовенства, разделилась на две фракции – правую и левую. Сегодня на бумаге элиты представлена более чем 120 зарегистрированными партиями, которые якобы являются представителями их интересов, но ни одна из них не включает в себя большинство представителей элит.
<…> В Иране неформальная власть элит всегда была сильнее, чем власть бюрократических организаций. Именно поэтому внутренние распри имеют больше значения, чем конфликты между различными общественно-политическими институтами. Эти личные разборки совсем не касаются вопросов идеологического характера или политических разногласий. Напротив, они скорее связаны с личными амбициями, со стремлением заполучит власть и контроль над общественными ресурсами и экономической рентой. Эгоистичная природа этих распрей показывает, что элиты продолжат соперничать с друг другом даже в ущерб интересам своих политических фракций. Они будут грызть друг другу глотки даже в ущерб функционированию государства.
<…> “Война всех против всех” стала правилом в иранской политике задолго до Хаменеи. Однако нынешний высший руководитель Ирана мало что сделал для того, чтобы упорядочить работу системы. Напротив, Хаменеи установил персоналистский режим правления, при котором иранской элите никогда не удавалось выстроить структуру и процедуры, способные разрешать межэлитные конфликты или аккумулировать общие интересы. В свою очередь, это привело к тому, что власть стала крайне неустойчивой и эфемерной, способной ускользнуть из рук в любой момент. Элита видит в государственных институтах не инструменты для реализации своих политических интересов, а временные кормления, благодаря которым она может эксплуатировать общественные ресурсы и достигать своих эгоистических интересов. По иронии судьбы, это привело к тому, что их институциональная база не представляет из себя никакой ценности для укрепления личной власти».
