Критик Галина Юзефович проанализировала «последние слова», которые произносили в судах российские политзаключенные:
«Есть вещи, которые изначально создаются как свидетельство, как исторический источник — и последние слова, как мне кажется, относятся именно к этому типу. Грубо говоря, по ним наши дети будут изучать историю сегодняшнего дня — и психологическую, и юридическую, и политическую, и человеческую. <…>
С литературной — или, вернее, с филологической — точки зрения это, конечно, очень интересные документы, если суметь отрешиться от стоящих за ними человеческих трагедий. Все они написаны не только с большим чувством, но и с большим смыслом — видно, что в каждом случае это не эмоциональный выплеск, а продуманные, тщательно структурированные, информативные высказывания, обращающиеся не только к чувствам, но и к разуму потенциального слушателя. Кроме того, чувствуется, что это тексты, рассчитанные в первую очередь на читателя — авторы понимают, что прочитать их смогут гораздо больше людей, чем услышать. <…>
Конечно, мы знаем немало примеров, когда выступления в суде становились важными памятниками — как литературными, так и историческими. Самый, пожалуй, известный случай — последнее слово Сократа, зафиксированное для нас в платоновской «Апологии Сократа». Это, в сущности, один из важнейших текстов, рассматривающих свободу воли, в человеческой истории. По блестящим речам болгарского коммуниста Георгия Димитрова, которого нацистские власти обвиняли в поджоге Рейхстага в 1933 году, до сих пор изучают риторику в университетах. Словом, прецеденты есть.
Важно помнить, что (опять же, если найти в себе силы отвлечься от разворачивающихся в зале суда драм и трагедий) для позднейшего читателя или слушателя важен именно текст — не то, проиграл ли его автор или выиграл (Димитров выиграл, Сократ проиграл), не то даже, за что конкретно его судили, но качество самого текста. Со временем детали судопроизводства — бесспорно, важнейшие в моменте — затираются, расплываются, а то, что остается, — это сам текст, слова на бумаге».
