В «Литературной газете» вышла статья итальянского политолога Стефано Ди Лоренцо об упадке западной цивилизации:
«Казалось бы, вопрос возникновения, развития и упадка цивилизаций из разряда философских, подходящих для обсуждения в компании яйцеголовых интеллектуалов. Однако не стоит недооценивать его практическую значимость. В конце концов, он отражается на повседневной жизни любого «простого человека», даже очень далёкого от высоких материй.
Попробуем разобраться, есть ли в истории цивилизаций универсальная модель их развития, расцвета и упадка? <…> Немецкий философ Шпенглер отвечает на вопрос утвердительно. Сто лет назад с типично германской дотошностью он в своём «Закате Европы» выдвинул теорию «морфологии истории». <…>
И действительно, примеров великих, утончённых, сложных цивилизаций, которые вытеснялись менее интеллектуальными и более агрессивными, слишком много, чтобы их можно было игнорировать. <…> Французские интеллектуалы начали замечать признаки декаданса своей цивилизации ещё до поражения от милитаристской Пруссии в 1870 году, ещё в середине ХIХ века, когда Франция была признанным культурным лидером Европы. Декаданс являлся доминирующей интеллектуальной темой вплоть до Первой мировой войны, несмотря на широко распространённую веру в бесконечный прогресс науки.
За десятилетия между Первой мировой войной и окончанием Второй мировой упадок Европы стал неоспоримым фактом. Эстафета мирового лидерства перешла в руки американцев – так, во всяком случае, виделось из Европы.
На американцев европейцы взирали как на народ простаков, вульгарных, наивно оптимистичных, излишне уверенных в себе, не отягощённых тысячелетней традицией и высокой культурой. Но витальная сила Америки сумела возобладать над изощрённостью европейской культуры, сосредоточенной в музеях. И сегодня европейцы живут в переходную эпоху – усталая Европа пытается <…> идти в ногу с гиперактивной Америкой.
<…> Весьма сомнительно, что ХХI век станет ещё одним американским веком <…>. Сегодня американская цивилизация, прошедшая стадию бурного подросткового роста, сталкивается, как и другие высокоразвитые цивилизации прошлого, с классическими проблемами кризиса среднего возраста. С одной стороны, добились материального благополучия, с другой стороны, рефлексируют, задаваясь вечным вопросом «в чём смысл жизни», что делать с накопленным богатством. Интеллектуалы США всерьёз обсуждают, зачем им гегемония. <…>
Сегодня империалистическая Америка не имеет той самоуверенности, что была во время нападения на Ирак. <…> Подобная метаморфоза типична для перехода человека от зрелости к старости и характеризуется усталостью и покорностью. Но вскоре человеком или цивилизацией овладеет настоящая старость, когда мучительно трудно уступать и со стороны становится заметен отталкивающий симптом старческого возраста – злобное упрямство.
Власть нередко делает и человека, и государство глупее. И, конечно, молодые народы не обязаны безропотно терпеть глупость стариков, наделённых властью. Но молодость сама по себе, с её порывами и энергией, недостаточное основание, чтобы брать бразды правления над миром».
