Телеграм-канал «Заметки на полях» пишет:
«Что объединяет казака-авантюриста XVIII века и модного певца века XXI-го? Объединяет то, что они оба умерли 21 января. Пугачев умер буквально, завершив свою самую масштабную авантюру, а Шаман — умер как автор.
На этом сходства заканчиваются. Смерть Шамана-автора — это в конечном счете его перерождение в нечто большее. Тексты его песен больше не зависят от него самого. Он не автор, он лишь писатель. То же самое и с образами его клипов, и с музыкой. Они ему уже не принадлежат. Не принадлежат в том смысле, что он уже не властен над их интерпретацией.
Как мы считаем, смерть автора — наивысшая точка творческого развития любого творца — создателя контента, если угодно. <…>
Текст автора после его смерти становится гипертекстом, открытым для любых интерпретаций — самых полярных. Одни видят в песне Шамана образы белокурого заключенного, другие — лысого мятежника, третьи — что-то другое.
И все они правы. В этом вся суть смерти автора — такой контент можно интерпретировать и переинтерпретировать бесконечно, он становится релевантным для любой ситуации, для любого слушателя или читателя.
Автор, умирая, превосходит самого себя — человека, он становится универсальным ретранслятором бесконечно интерпретируемых смыслов. Над ним не властна цензура — любой цензор увидит в его произведениях то, что он желает увидеть, отражение собственного "Я".
И в этом отношении Шаман превзошел многих политизировавшихся исполнителей. <…> Политизированные произведения стали более плоскими, напоминающими пропаганду — однонаправленный по смыслу контент, который либо принимается, либо отвергается. Это не путь творчества.
Путь творчества — к смерти, как путь самурая. Но, в отличие от самурая, он ведет к вечности в гипертексте».
