Литературовед, историк, профессор Оксфордского университета и участник нашего проекта «После» Андрей Зорин пишет в колонке для ресурса Re:Russia:
«Разумеется, ни разработанной политической философии, ни продуманной программы, ни объединительной идеи религиозного типа в распоряжении сегодняшней российской власти нет, но такие мощные инструменты — вообще редкость в идеологическом арсенале новейших тираний. Бóльшая их часть легко обходится базовым набором квазиконсенсусных символов и метафор, которые позволяют власти доходчиво разъяснять подданным, что от них ожидается, по каким признакам следует отличать своих от чужих и почему надо смириться с временными неудобствами жизни и неукоснительно поддерживать начальство. Собственно, в этом и состоит назначение государственной идеологии, которая, чтобы оказаться успешной, должна опираться на набор полуосознанных политических мифов, разделяемых большинством. На протяжении последних двадцати лет путинский режим вполне квалифицированно и умело предъявил urbi et orbi несколько таких сменяющих друг друга наборов. <…>
Идеологическую матрицу первых лет правления Путина можно определить как "сильное государство и цивилизованный быт". По умолчанию декларировалась преемственность по отношению к базовым идеологемам 1990-х, таким как "войти в цивилизованный мир" и "стать нормальной страной", подчеркнутая заявленной целью "догнать Португалию". Вместе с тем считалось, что ельцинский режим не мог достичь этих целей из-за слабости центральной власти, неспособной справиться ни с боярской фрондой, ни с чеченским терроризмом, поэтому мирный быт сограждан требовалось дополнить "вертикалью власти", "диктатурой закона" и т. п. <…>
После Болотных протестов 2011–2012 годов модернизационные элементы официальной идеологии были отброшены, а на их место пришли "скрепы" и "традиционные ценности", призванные обеспечить "стабильность", служившую обозначением всё той же несменяемости власти. Помимо самоценной скрепы "сильной власти", этих "традиционных ценностей", собственно говоря, было две — культ Победы, превратившийся в официальную религию, и агрессивная гомофобия, начисто чуждая русской культуре и заимствованная из идейного арсенала американских правых радикалов. <…>
Разумеется, нынешний извод официальной идеологии наследует предыдущему и в пропаганде "традиционных ценностей", и в поклонении Победе. Однако если прежде казалось, что помешательство на былом величии имеет чисто реставрационный характер и выражает лишь неопределенную ностальгию то ли по СССР, то ли по Российской империи, то теперь обнаружился его национально-мессианский аспект. Путинская Россия претендует на место во главе коалиции автократий, противостоящих гегемонии Запада и намеревающихся привести его к всемирно-историческому поражению».
