Наступления 9-го мая с нетерпением ждали не только жители России и всех стран-членов антигитлеровской коалиции. 9-ое мая ждали, затаив дыхание, тысячи брокеров, дилеров, аналитиков и менеджеров банков, страховых компаний, финансовых посредников, а также просто экспортеров и импортеров. Именно в этот день должно было произойти не то чтобы судьбоносное, но во многом определяющее ход развития мировой экономики событие – изменение процентных ставок Федеральной резервной системой США. А на следующий день, 10 мая, – аналогичное изменение ставок Европейским Центральным банком.
Ожидание было достаточно напряженным, потому что и американская, и европейская экономики сейчас находятся в некоей «мертвой зоне» – больших успехов у них нет, но и явных провалов тоже не наблюдается. Но эта, с позволения сказать, «стабильность», ничего хорошо не означает. Едва-едва американская экономика стала выходить из кризиса, пик которого пришелся на 2001 год, как ее движение замедлилось, а потом и вовсе приостановилось. Европейская экономика «стабильна» уже очень давно, и стабильность эта напоминает ситуацию, которую мы привыкли называть застоем. А про Японию, где Центральный банк изменял ставки месяц назад, даже и такого сказать нельзя. Больше всего к ней сейчас подходит термин «длительная промышленная депрессия».
Экономическая ситуация в индустриально развитых странах подталкивает органы экономического управления этих стран к тому, чтобы использовать находящиеся в их руках рычаги для стимулирования хозяйственного развития. Эти рычаги активно использовались в США для вывода ее из депрессии 2001 года, о чем мы неоднократно писали. Но, после того, как депрессия окончилась, и можно было надеяться, что выздоравливающая экономика дальше будет расти самостоятельно, темпы роста затормозились, и экономический механизм стал пробуксовывать.
В США это пробуксовывание проявилось сразу по нескольким направлениям. Во-первых, автомобильная промышленность, гордость страны и становой хребет ее экономики, ничего, кроме убытков, своим акционерам не приносит. Издержки производства и цены высоки, спрос из-за постоянно дорожающего бензина и конкуренции японских производителей постоянно падает, поэтому автосборочные заводы снижают выпуск продукции и готовятся к массовым увольнениям персонала. Естественно, что вслед за производителями машин сворачивают производство и производители комплектующих, поэтому кризисные явления в американском автопроме можно назвать глобальными.
Во-вторых, депрессивным оказался не менее значимый для американской экономики рынок жилищного строительства. Все показатели этого рынка – разрешения на новое строительство, продажи новых домов, продажи существующих домов – постоянно снижаются, а акции строительных фирм стремительно падают вниз. Кроме того, угроза нависла над рядом банков, специализирующихся на ипотечном кредитовании – они выдавали ссуды малонадежным заемщикам, в основном недавним иммигрантам из стран Латинской Америки, и если эти ссуды не будут обслуживаться (а эта угроза реальна), то банки разоряться, и рынок ипотечного кредитования и жилищного строительства серьезно свернется.
В-третьих, постоянный рост цен на бензин, о чем мы уже упоминали, вместе с общим ростом цен на топливо, используемое на отопление жилых домов, серьезно корректирует структуру расходов американских домохозяйств. Увеличивая расходы на топливо и бензин, они вынуждены сокращать расходы на другие товары и услуги, что снижает спрос в отраслях, не связанных с нефте- и газодобычей.
И ладно бы, если бы все топливо производилось из собственных ресурсов. Тогда можно было бы просто говорить о перераспределении доходов от всех потребителей к нефтяной отрасли, которая, пользуясь мировой конъюнктурой, вынуждает переплачивать за свою продукцию, но зато потом сама увеличивает свои расходы, и покупает те товары и услуги, которые не смогли купить домохозяйства. Но этого нет – большая часть нефти поступает в США из-за границы. То есть американскому потребителю приходиться переплачивать иностранным нефтяным компаниям, а уж на что они потратят свои доходы и где, точно сказать невозможно. Во всяком случае, торговый баланс США хронически дефицитен, импорт постоянно больше экспорта, а это значит, что деньги, вырученные иностранными нефтяными компаниями от продажи своей продукции, в США не остаются, а используются на приобретение товаров в других странах.
Вообще-то эта «другая страна» хорошо известна, и называется она Китаем. Ее экономика как раз и является четвертым фактором, тормозящим экономический рост в США, да и в Европе тоже. Массовый перенос производства в Китай подрывает промышленную базу американского хозяйства, так как спрос вслед за производством смещается с американского на азиатский материк. В самих США производство и рабочие места сокращаются, доходы и спрос, как внутренний, так и внешний, не воспроизводятся, поэтому деловая активность затухает.
С учетом перечисленных выше обстоятельств изменение процентной ставки может помочь (если оно вообще может чему-либо помочь) американской экономике только косвенно. Даже если бы процентные ставки были бы снижены (а именно этого ждали от ФРС участники валютного и фондового рынка), то делу это помогло бы слабо. Конечно, часть банков смогла бы рефинансировать свои ссуды по более низкой ставке и сэкономить часть доходов, но вот от банкротства, если бы рисковые категории заемщиков отказались обслуживать ссуды, это бы их не спасло. Американская автомобильная промышленность от снижения ставок тоже бы не сильно выиграла, так как она смогла бы только рефинансировать запасы плохо реализуемой продукции с меньшими затратами, но объем реализации от этого вырос бы не очень сильно.
Таким образом, несмотря на то, классическая экономическая теория требует девальвации национальной валюты в случае промышленной депрессии, а эта девальвация достигается путем снижения процентных ставок, на практике органы монетарного регулирования этот инструмент используют далеко не всегда. Почему – понять достаточно легко, стоит только посмотреть на динамику американских фондовых индексов.
Несмотря на то, что американская экономика вроде бы находиться в плохом состоянии, про американский фондовый рынок такого сказать нельзя. Он берет высоту за высотой, ставит рекорд за рекордом, и его показатели резко отличаются от показателей «реального сектора». Американский фондовый рынок уже очень давно является мировым рынком, и капитал на нем заимствуют не только американские игроки, но и компании всех стран мира. И если у компаний-резидентов дела идут не блестяще, и новых эмиссий ценных бумаг они не проводят, то компании-нерезиденты приходят на их место, и размещают свои акции и облигации. Поэтому даже если в американской экономике дела идут не очень хорошо, на активности фондового рынка это отражается слабо, так как он не только американский, но еще и мировой рынок. А в мировой экономике, если учитывать Китай и страны Юго-Восточной Азии, дела идут не так уж и плохо, и размещения новых ценных бумаг идут постоянно. Да и дивиденды по ним выплачиваются приличные.
И именно потому, что на фондовом рынке США дела идут хорошо, ФРС решила оставить все как есть. Это своего рода баланс между угрозой ускорения инфляции, которая всегда присутствует при ослаблении монетарной политики, и ситуацией на фондовом рынке. Если бы рынок стагнировал, то его можно было бы подбодрить снижением ставок, не взирая на инфляцию, так как при стагнирующем рынке ее угроза невысока. Но если фондовый рынок растет сам по себе, то лучше его не трогать, и заняться инфляцией, которая, из-за постоянно высокого уровня нефтяных цен, действительно представляет собой угрозу для расходов американских домохозяйств.
