С 16 по 18 февраля под девизом «Время стратегических инициатив» в столице Восточной Сибири проходил IX Красноярский экономический форум.
Судьба забросила меня на Азиатские чтения этого форума, которые вел известный методолог, советник генерального директора ГК «Росатом» Петр Щедровицкий.
Начну с общих положений, которые, так или иначе, звучали в выступлениях спикеров этого мероприятия.
Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) – бурно развивающийся макрорегион, имеющий все предпосылки стать центральным игроком ближайшего будущего – «новым Средиземноморьем», генерирующим импульсы развития, новые смыслы, идеи и решения, воплощенные в товары и услуги для всего мира.
Демографическая мощь этого гиганта-региона (уже сегодня в АТР проживает более 3,5 млрд человек), его укорененность в древних цивилизациях (одна Поднебесная чего стоит), его альтернативная духовность и популяционная молодость (особенно на фоне положения дел в поясе северных стран) – открывают для АТР небывалый исторический шанс.
Россия, примыкая к АТР своей дальней восточной стороной (так ведь и говорим – Дальний Восток), на всем многотысячном протяжении обладает крайне слабой широтной связностью. Трансиб, БАМ и слабо развиваемая авиационная инфраструктура никоим образом не отвечают высоким требованиям ХХI века.
Россия должна предпринять решительные усилия по позиционированию себя в этом регионе, и эта искомая позиция должна преодолеть узкие возможности, открывающиеся при высоковероятностном сырьевом сценарии развития.
Здесь оскорбляет содержание процесса – быть «сырьевым придатком», но особенно его контекст – «азиатским придатком».
К слову, сырьевым придатком и культурной периферией Европы (да простятся мне эти слова патриоты) Россия как-то быть попривыкла. И даже научилась временами огрызаться, когда надо доходя до Варшавы, Берлина или Парижа. Россия также научилась быстро, как правило – рывком, модернизироваться. Опять же за счет заимствований с Европы. Научилась даже «держать лицо», выдвинув и обосновав теорию автономной цивилизации (последняя версия которой – «суверенная демократия»). Цивилизационное перекрестье – Европа, Византия, Орда – в котором существовала и «от берега до берега» разливалась Россия, этому явно способствовало. Но одно дело быть противоречивой частью Европы, другое – стать энергетическим приложением к Азии. Такого Россия не пробовала, и пробовать не желает.
Наконец, понятно, что, не начав новое и дерзкое освоение этого региона, Россия ничего сопоставимого с процессами, разворачивающимися в АТР, не сделает, а значит, никакие серьезные преференции от соседства с АТР не получит. Поэтому представители местного истеблишмента были чрезвычайно оскорблены, услышав от ведущего первой панели форума Владимира Мау мнение, что не государево это дело заниматься освоением Сибири и Дальнего Востока, а дело сугубо местных кадров и их амбиции. В кулуарах форума мнение известного либерального экономиста получило характеристику «так и не преодоленной, грубой гайдаровщины».
Первый и наиважнейший вопрос, как его сформулировал Петр Щедровицкий, – мотивация новой колонизации. Где взять новых людей, стремящихся к покорению Большой Сибири? Причем - не любых, не абы каких, а таких, которые бы обладали новыми компетенциями и представляли новые виды деятельности?
Примеры решений, извлекаемых из прошлых колонизационных программ, неубедительны. Ведь всему свое время. То, что работало у Столыпина и Берии сегодня не применимо. Земледелие давно не альфа и омега русского человека: халявной пахотной землей в этих широтах никаких рязанцев и тамбовцев больше не соблазнишь. Да и нет давно никакого человеческого избытка в европейских областях. Можно быть уверенным, что центральная Россия на колонизационный призыв правительства ответит: самим людей не хватает!
Советский опыт тоже непригоден. Для россиянина отпала необходимость заработка непременно в условиях героических и определенно скотских. Север открыт, но для умных, активных и находчивых открыта и Европа, да, по сути, и весь мир. То есть в условиях отсутствия «железного занавеса» старые ухищрения и решения не работают.
То есть
Вопрос же о том, как в постиндустриальную эпоху формировать мотивацию масс под задачу колонизации слабоосвоенных земель, остался на чтениях без ответа.
Но незнание не избавляет от ответственности. И проектировать новые институты, инфраструктуры и объекты все же придется. А вот рамками такого проектирования выступят процессы, идущие в странах АТР: масштаб их деятельности, их новый индустриальный «разворот», их политика в области массового производства, инновационного развития и урбанизации. И, пожалуй, главное: невероятный темп преобразований.
Мы ужасаемся насколько быстро и неумолимо в той части АТР, что примыкает к нашему Дальнему Востоку, формируется сверхконцентрированная Великая мегаполисная дуга, протянувшаяся от Японии до Сингапура. Дуга в которой можно насчитать 20-30 агломераций, каждая из которых будет численностью от 10 до 30 млн человек. Дуга, в которой ее создателям удастся сочетать одновременно несколько экономических укладов и решать сразу ряд сверхсложных задач – первичной индустриализации, урбанизации, и, одновременно, разворачивания институтов постиндустриальной экономики и экологических городов.
На этот вопрос не так давно отвечали авторы доклада Всемирного банка о мировом развитии за 2009 год, под названием «Новый взгляд на экономическую географию».
Позволю себе несколько переформулировать выводы этого неординарного документа.
Итак, хорошо идут дела там, где возрастают четыре типа плотности – демографическая, экономическая, предпринимательская и инновационная.
Демографическая – связана с ростом общей численности населения, но, главное, с урбанизацией, благодаря которой, население упаковывается в невероятно плотные брикеты крупных городов. Эффект от этого – резкий рост связанности, всплеск деловой, спонтанной, творческой и иной коммуникации.
Экономическая плотность связана с миграцией рабочей силы в узлы экономической активности. То есть места не просто индустриальные, не просто урбанизированные, а центры развития.
Предпринимательскую плотность умные правители холят и лелеют - ведь все они, пусть и строптивые, курицы, несущие золотые яйца.
И, наконец, инновационная плотность указывает на появление в экономических узлах постоянного драйва изобретений, разработок и их внедрения с опорой на предпринимательский класс. Последнее требует культуры организации места, где происходит облагораживание социального, интеллектуального, правового и инфраструктурного ландшафтов.
Но все это работает только при смещении рамки масштаба действий. То есть когда, страны, регионы и города повышают проницаемость своих границ ради выхода на мировые рынки, чтобы воспользоваться преимуществами масштабного производства, потребления и специализации. Здесь ключевое слово «воспользоваться». Понятно, что обезьянничанье на ниве ВТО такой гарантии не предоставляет.
Во-первых, дальнейшая концентрация населения в агломерациях АТР. Ожидается ускоренное формирование крупнейших в мире урбанизационных центров развития со сложной системой разделения труда. С нашим жидким демографическим ресурсом в этот праздник разделения труда и глобальной конкуренции включиться крайне проблематично.
Во-вторых, остановка роста Великого Китая, который фиксирует свою численность, на глазах стареет и превращается из безусловного экспортера рабочей силы в обусловленного импортера (особый разговор о масштабной внутренней миграции и урбанизации этого экономического гиганта).
В-третьих, новая миграционная специализация ключевых стран региона, когда типичные экспортеры рабочей силы, превращаются в осторожных импортеров поневоле (не так давно этот путь прошла Япония, сегодня проходят Южная Корея и Малайзия, и уже задумывается об этом Китай).
В-четвертых, как-то будет разрешаться противоречие гендерного дисбаланса. О чем идет речь? Новая реальность нередко складывается на основании миллионов индивидуальных (семейных) решений. Так и произошло в культурно традиционных странах АТР, когда сочетание дешевого, в залоге доступного УЗИ и доступного, в залоге не осуждаемого и правовым образом не преследуемого, аборта привело к резкому сдвигу соотношения полов. Китай, Корея, Индия вышли на показатели, когда на 100 девочек рождалось 120 и более мальчиков. По оценке, данной лет десять тому назад, нобелевским лауреатом по экономике Амартьей Сеном, в регионе образовался избыточный «навес» порядка 100 млн. мальчиков. На сегодняшний день он куда больше. Может ли эта диспропорция разрешиться мирно – неизвестно.
В-пятых, реализация «проекта века», в котором будут сочетаться сразу две сложнейшие программы – тотальной индустриализации с резким переводом порядка двух миллиардов человек из деревни в город и опережающей постиндустриализации с присущей ей экологизацией, роботизацией и биотехнологической революцией.
Гипотеза 1: Главный ресурсный дефицит – все же люди. Как тут не вспомнить покойного американского экономиста Джулиана Саймона, предлагавшего измерять «редкость человека так же, как измеряется редкость всех других благ — платой за возможность располагать ими». Так вот, если мы это проделаем, то «легко увидим, что в предшествующие десятилетия и столетия величина заработной платы росла во всем мире, как в богатых странах, так и в бедных. Цена услуг шофера, кухарки или экономиста выросла как в Индии, так и в США. Этот рост цен за труд ясно свидетельствует, что люди стали большой редкостью, и это при том, что их стало больше». Возникает вопрос: насколько, главный ресурсный дефицит, преодолевается в регионе, стремящимся стать трехмиллиардным?
Гипотеза 2: Люди нужны, чтобы накопить десятки миллионов специалистов (антропотехнический избыток) в верхних этажах социальной пирамиды разделения труда. Это необходимо как ресурс рывка к новому экономическому укладу. Но для этого нужно широкое, и потому устойчивое, основание пирамиды разделения труда. А с учетом того факта, что Китай пытается реализовать проекты развития сразу в двух укладах, - это еще больше расширяет потребность.
Гипотеза 3. Мы имеем дело с глубокой традицией малонаселенности этой части планеты, где за тысячи лет ничего существенно не поменялось. Может, и не будет меняться? Например, Фернан Бродель считал, что пропорции популяций, населяющих различные макрорегионы планеты, остаются стабильными. Очень похоже, что отношение численности Большого Китая к Большой Сибири также остается стабильным.
Так что брать придется не числом, а умением.
Представители стран-соседей России по АТР признали необходимость и даже призвали к кооперации. Масштаб изменений и рисков таков, что им самим не справиться. Место для России в ожидаемой кооперации есть. Или пока есть. Во время дискуссии стало понятно, что без российской сырьевой базы, остальные игроки этого региона обойтись смогут.
Переориентация, которая с таким трудом дается России, возможна и тому есть примеры. Так, японский коллега рассказывал про Австралию, которая 30 лет назад приняла решение о переориентации на азиатские рынки. Выигрыш от принятия стратегии можно наблюдать сегодня.
Чтобы справиться с вызовом развития, России необходимо собрать новую институциональную матрицу, из уже известных и частично имеющихся институтов развития.
Чего недостает России в этом регионе в первую очередь, так это могущественных интернациональных городов с особым правовым статусом, внимательным отношением со стороны Москвы и уважительной «межбюджеткой». В такое решение мало кто верит, ведь это чрезвычайно смело и в залоге людей «длинной воли».
И, последнее:
Наша совесть и наш интеллект, пожалуй, единственное, что позволит сохранить к нам уважение со стороны нового глобального гегемона.
Автор - председатель Общественного совета Министерства здравоохранения и социального развития РФ.
