Внешнеполитчиеская часть выступления Владимира Путина крайне не-программна: он ничего не говорит об отношениях с конкретными странами, насущных проблемах (Ирак, Ближний Восток, Грузия) или достижениях (достигнутая буквально на днях договоренность о создании "совета двадцати" Россия-НАТО) своей дипломатии. Президент только слегка затрагивает практические вопросы российской внешнеполитической стратегии и тактики в самом конце Послания. Здесь в его речи возникает несколько главных тем v это вступление в ВТО, война с терроризмом, отношения с СНГ и отношения с США и НАТО. Все эти темы подаются под соусом жесткого прагматизма: примечательно, что раньше остальных тем и наиболее развернуто президент говорит об отношениях с ВТО, отношения же с США и НАТО идут на самом последнем месте.
Вступление в ВТО
Владимир Путин отмечает, что по этому поводу ведутся горячие споры v но спорить, по его мнению, не о чем, поскольку Россия давно уже интегрирована в "мировое экономическое пространство". Однако, не будучи членом ВТО, "наша страна все еще «выключена» из процесса формирования правил мировой торговли". Президент подчеркивает, что вступление в ВТО основано не на политических или идеологических, а на вполне практических соображениях: "Членство в ВТО должно стать инструментом защиты национальных интересов России на мировых рынках".
Война с терроризмом
Здесь президент Путин в завуалированной форме обращается к своему традиционному тезису о том, что его постсентябрьский курс не есть какая-то уступка Западу - это соответствует практическим национальным интересам самой России, которая давно и не понаслышке знакома с проблемой терроризма. По сути дела, именно благодаря его, Путина, мудрому решению, внешнеполитические позиции России упрочились. В результате "сегодня Россия выступает одним из самых надежных гарантов международной стабильности. Именно принципиальная позиция России позволила сформировать прочную антитеррористическую коалицию".
Отношения с СНГ
"Главным внешнеполитическим приоритетом России" президент назвал "работу со странами СНГ". Такое внимание к бывшим братским республикам, однако, также объясняется до обидного меркантильными соображениями: эта "работа" приведет к "получению конкурентных преимуществ на мировых рынках".
Отношения с США и НАТО
Примечательно, что в выступлении президент ни разу прямо не касается взаимоотношений России с Западом и того резкого прозападного поворота после 11 сентября, который ему часто приписывают. Весь комплекс переговоров, ведущихся в последнее время с США и НАТО, осмысляется как "обеспечение стратегической стабильности в мире"; способы этого обеспечения описываются по-МИДовски занудно и неконкретно ("Для этого мы участвуем в создании новой системы безопасности, поддерживаем постоянный диалог" и т.д.). Говоря о "работе с Евросоюзом", президент также не допускает никакой идеологической романтики v речь идет о "формировании единого экономического пространства".
Однако главное программное заявление президент делает в самом начале выступления. Подчеркивая, что пока еще недостаточно сделано для повышения уровня жизни российских граждан, Путин обвиняет своих предшественников в идеализме: "Довольно долго многие политики и граждане страны были уверены или жили иллюзиями, что окончание периода военно-политической конфронтации в мире чуть ли не автоматически откроет России путь в мировую экономическую систему, что мир распахнет нам свои «экономические объятия». Жизнь оказалась куда сложнее". С одной стороны, Россия не находится в каком-то враждебном окружении ("в современном мире с нами никто не собирается враждовать v этого никто не хочет и это никому не нужно"). С другой стороны, современный мир v это мир жесткой конкуренции за рынки, за инвестиции, за политическое и экономическое влияние. Конкуренты воспользовались периодом "нашей слабости", чтобы вытеснить Россию с рынков нефти, стали, авиационных перевозок и т.д. v и без борьбы отдавать эти рынки никто не собирается.
В этом контексте вся речь Путина приобретает новое звучание. Президент настраивает соотечественников за жесточайшую борьбу за место под солнцем v под "экономическим солнцем". В этой борьбе Россия должна учиться играть по чужим правилам, учиться извлекать из них выгоду для себя (отсюда вступление в ВТО): тот, кто не умеет или не хочет принимать эти правила, "не хочет учиться, кто предпочитает сидеть за частоколом протекционистских квот, пошлин, v обречен. Стратегически абсолютно обречен". Прагматизм Путина выливается в жесткий социал-дарвинизм на международной арене.
Примечательно, однако, что, заговорив о своем видении сегодняшних международных отношений в связи с проблемами российского внутриэкономического развития, Путин незаметно переворачивает ситуацию. Важно, что, по его словам, страны сегодня конкурируют "по величине налоговой нагрузки, по уровню безопасности страны и ее граждан, по гарантиям защиты права собственности- привлекательности делового климата, в развитии экономических свобод, в качестве государственных институтов и эффективности судебно-правовой системы". Президент подтверждает стратегию деидеологизированного прагматизма, в которой экономические, судебные и прочие реформы важны не сами по себе, а как средство средство повышения международной конкурентоспособности страны. В этом смысле весьма характерно обещание строить конструктивные, нормальные отношения "со всеми государствами мира v хочу это подчеркнуть v со всеми государствами мира", то есть, видимо, с Китаем, но, как буквально следует из текста - и с Ираком, и с Северной Кореей.
Кремль последовательно - в сущности, с того момента, как Путин сел в кресло премьера, - проводит политику целесообразности, оторванной от контекста гуманистических ценностей, которым оперируют Европа и Америка. Соглашаясь в публичной риторике с практическими воплощениями идеологии современного социального либерализма и даже настаивая на увеличении гражданских свобод и модернизации репрессивного аппарата, Кремль положил идеологическую терпимость в основание "политической стабильности" государства. У этой политики были свои крайние точки, особенно в первые полтора года правления Путина, когда еще не был сделан реальный дипломатический выбор в пользу Запада, и идея "особого пути" вполне соответствовала официальной линии. И теперь, на деле подвергая суровой ревизии эту внешнеполитическую концепцию, прагматик Владимир Путин либо пока не считает нужным рассказать согражданам о своих ценностях, либо таковых еще не приобрел.
