Президент Румынии Траян Бэсеску заявил, что новой стратегической целью страны должно стать объединение с Молдавией. Предыдущих два «фундаментальных проекта» — присоединение к НАТО и к Европейскому союзу — уже выполнены.
Глава государства уверен, что Бухарест в силах реализовать новый проект - более половины румын, согласно соцопросам, не против присоединения к их стране Молдавии. Дело, уверен Бэсеску, осталось за малым: сломить сопротивление России.
Бэсеску признает, что сейчас не самый подходящий момент для объединения, необходимо, чтобы в соседней Молдавии «подул унионистский ветер», однако президент уверен, что объединение двух государств однажды произойдет, «потому что кровь людская не водица».
Президент в эфире национального телевидения подчеркнул, что Румыния не признает государственный статус границы с Молдавией. Траян Бэсеску заявил, что после истечения срока своих полномочий намеревается получить молдавское гражданство для того, чтобы уже из Кишинева продолжить борьбу за объединение двух стран.
Румыния и Молдавия и правда объединены общей историй, общими традициями и общим языком. В средние века на территории Румынии и Молдавии существовало несколько самостоятельных княжеств, называемыми для простоты «дунайскими», которые, как и положено государственным образованиям времен феодальной раздробленности, то вместе воевали против общих врагов, то враждовали друг с другом.
В 1812 году в результате очередной русско-турецкой войны, прошедшей практически незамеченной на фоне наполеоновских войн, России отошла восточная часть одного из дунайских княжеств Молдавии, междуречье Прута и Днестра, называемая также Бессарабией. Для России Бессарабия была настолько отдаленной и дикой территорией, что в 1820 году, когда Александру I понадобилось отослать Пушкина подальше от столицы за очередную провинность, выбор стоял между этой землей, Сибирью и Соловецким монастырем.
Сначала на вновь приобретенных территориях Россия учредила сохранявшую некоторую автономию Бессарабскую область, а в середине XIX века преобразовала ее в губернию, то есть полностью подчинила законам империи.
Одновременно два дунайских княжества, уполовиненная Молдавия и Валахия, не без помощи России добивались все большей автономии от Османской империи. Во второй половине XIX века образовалось Объединенное княжество Валахии и Молдавии, известное с 1881 года как Румыния. Власти нового государства изначально ставили перед собой цель объединить под свой властью всех румын. Тогда же в Румынии провели языковую реформу, вместо кириллицы начали использовать латиницу — в оставшейся под властью России Бессарабии, естественно, кириллицу никто отменять не собирался.
Хороший шанс для реализации панрумынских теорий представился в начале XX века. Первая мировая война подкосила все соседние державы, так что румынские правители сумели раздвинуть границы практически во все стороны света. От Австро-Венгрии удалось отхватить Трансильванию и Буковину, от Болгарии — Южную Добруджу, а Россия потеряла всю Бессарабию. Получившееся государство называли «Великой Румынией». Ни до, ни после Бухаресту не подчинялись такие обширные пространства. Во время Второй мировой войны Румыния, как союзник Германии, получила в управление междуречье Днестра и Южного Буга, в том числе и Одессу.
Единое Румынское государство, которое включало в себя и современную Румынию, и современную Молдавию, существовало всего 36 лет, с 1918 по 1944 годы. Однако румынским националистам никак не дает покоя сама возможность его воссоздания.
В конце 1980 — начале 1990-х годов, когда речь зашла о распаде СССР и появлении, соответственно, независимой Молдавии, призывы об объединении двух стран звучали даже в Кишиневе. Молдавская письменность была переведена на латинский алфавит — что, в целом, было достаточно логичным шагом, ведь молдавский является скорее не независимым языком, а диалектом румынского.
Однако унионистские настроения достаточно быстро утихли: от страны откололось русскоязычное Приднестровье, небольшая Гагаузия также могла в любой момент отказаться признавать власть Кишинева. Новые руководители Молдавии не желали делиться властью с румынскими политиками, тем более, что экономическая ситуация в соседней Румынии была не сильно лучше молдавской.
Для президента Румынии объявление новой национальной идеи вполне логично: его страна вступила в Европейский союз 6 лет назад, в 2007 году, однако до сих уровень жизни населения оставляет желать лучшего.
У румын были явно завышенные ожидания от вступления в ЕС. Казалось, что стране просто предложили стать богатой в обмен на некоторые структурные реформы. Чуда, конечно, не произошло. Если в 2010 году 71% опрошенных были довольны вступлением Румынии в Евросоюз, то сейчас таких набирается около трети.
Некоторым румынам даже кажется, что из их страны выкачивают богатства как из колонии. Обижает и то, что Румынию так и не впустили в Шенгенскую зону, а значит, ее граждане не имеют полноценных прав в остальных странах ЕС.
В стране один из самых высоких на континенте уровней социального расслоения, богатая столица очень контрастирует с нищими регионами, политическую верхушку постоянно сотрясают коррупционные скандалы, а правительство вечно пытается провести очередные непопулярные экономические реформы. В 2013 году рождаемость в стране упала примерно вдвое по сравнению с 2000 годом.
Румынские цыгане, которых мало волнуют правила Шенгенской зоны, постоянно подвергаются притеснениям в других государствах ЕС, особенно проблематично им находиться в Франции и Нидерландах, откуда их часто высылают на родину. Это позволяет румынам обвинять европейских политиков в расизме, хоть и в самой Румынии к цыганам относятся с некоторым подозрением.
Несмотря на то, что румыны, в среднем, живут богаче южных и западных соседей на Балканском полуострове, принято равняться на более обеспеченные страны Центральной Европы — Венгрию, Чехию и Словакию — а тут экономическое развитие Румынии явно отстает. В добавок мало кого может радовать сильное социальное расслоение и разрыв между столицей и регионами.
Как раз такие условия — разочарование в надеждах, недовольство жизнью — хорошо подходят для появления новой национальной идеи, ради которой стоит работать. Проблема только в том, что объединение с Молдавией вряд ли принесет Румынии хоть что-то кроме морального удовлетворения. Граница между двумя странами и так открыта, язык общий, разве только команды на чемпионатах Европы по футболу разные. Да и хотят румыны, вопреки соцопросам, вовсе не объединения с соседями, а спокойной и обеспеченной жизни — а для этого нужно работать, а не стирать границы государств.
