У нас теперь повсеместно стеклят балконы, зачем – не понимаю: это же собственный дворик, а его превращают в пристройку. И вот в швейцарском городе Санкт-Галлен вижу крытые балконы, все – XV-XVII веков, все разные, лепные, резные, чрезвычайно затейливые - здешние нувориши соревновались, кто богаче, это-то и должен был демонстрировать балкон. У одного – рожи, показывающие язык («я – круче всех!»), у другого – континенты в картинках, подписанные золотыми буквами: Африка, Азия, Европа, Америка. Это значит, что свой текстиль хозяин продает по всему миру, стало быть, он и есть самый-самый. Именно благодаря текстилю Санкт-Галлен стал процветающим городом, и по сей день производимые им кружева покупают кутюрье по всему миру. Потому международную выставку истории нижнего белья устроили здесь, в музее текстиля. Почти у всех тогдашних торговцев среди балконных барельефов – Меркурий, бог торговли. Христианство – само собой, а коммерции должно помогать чисто конкретное божество! И помогало: первый швейцарский банк был открыт в Санкт-Галлене, Нотфойштайнер назывался. Были среди торговцев текстилем и «философы»: один барельеф рассказывает историю человеческой жизни: женщина, получающая с неба золотую нить, ткущая, потом рука ее вместе с нитью опускается, нить исчезает. Символ города – памятник ткани, по которой течет вода. Другой фонтан называется «Благодарность воде» - без нее не было бы на свете красивых тканей. Неудивительно, что единственная швейцарская марка haute couture, Acris - санкт-галленская. Она одевает многих женщин-политиков. В Москве в январе 2009-го появится ее бутик.
Не знаю, вдохновились ли санкт-галленцы Красной площадью в Москве, но в своем городе соорудили площадь в прямом смысле слова красную. Идея пришла от того, что в современной части города образовалось «скучное» пространство: банки, офисы – серые деловые здания, решили это место сделать повеселее. Настелили на асфальт ярко-красное покрытие, а саму площадь превратили в гостиную: красные диваны вместо лавочек, красные столики, сверху висят лампы в виде крупных жемчужин, на выезде – красный автомобиль. Ненастоящий – памятник. С намеком на то, что машины надо оставить в прошлом. Теперь повсюду в Европе ездят на велосипедах и экологически чистых трамваях, но у Швейцарии есть преимущество: система железных дорог позволяет добраться на поезде абсолютно повсюду, даже на вершины гор и сквозь горы, по многочисленным туннелям, а дублируют эту кровеносную систему - по которой люди передвигаются как белые кровяные тельца, легко и строго по расписанию – корабли. Поскольку озера здесь повсюду. Кантон Санкт-Галлен стоит на Боденском озере, которое по-французски называют Констанцским. Так бывает только у швейцарцев: на четырех официальных языках многие названия звучат настолько по-разному, что не сразу догадаешься, о чем речь. По-французски кантон Гризон, по-немецки – Граубюндер. Есть даже анекдот: возвращается японец из Швейцарии, его спрашивают: ну как, понравилось? – Очень, особенно, тот город, который по-французски называется Лозанна, по-итальянски Локарно, а по-немецки – Люцерн. Это шутка, но от правды недалека. Санкт-Галлен – немецкоязычный кантон, именно они, «германические» (как их называют «романские», франкоязычные швейцарцы) кантоны – сердце страны и ее классическое лицо: коровки, трава, настолько зеленая, будто подсвечена изнутри, хорошенькие домики – всё как в сказочном мультфильме. Ну и самые зажиточные – тоже они.
Санкт-Галлен – маленький тихий городок, но тут есть место «всемирно-исторического значения», то что называется. Александрийская библиотека сгорела, и человечество лишилось драгоценнейших древних книг, а здешняя монастырская библиотека их сохранила. Некоторые книги VIII и IX веков лежат тут раскрытыми, под стеклом – это Библия, переписанная монахами с их собственными комментариями и переведенная на немецкий не для того, чтоб перевести (не дай Бог: видоизменять путем перевода священный текст считалось до реформации страшным грехом), а чтоб разобраться. Никто, кроме самих монахов, этих книг не видел, но и то они не смели прямо так взять и написать на родном языке божественное, потому переведенное писали между видимых строк симпатическими чернилами. Они проступают только при определенной подсветке. В монастырской библиотеке электричества нет, чтоб не испортить книги, а над книгами светятся маленькие спецлампочки, позволяющие прочесть невидимое. Можно сказать, монахи эти были предвестниками реформации, случившейся восемьсот лет спустя, а в Санкт-Галлене и реформа проходила «отдельно» от остальной Швейцарии, то есть реформатор у них был свой, местный, по имени Вадиан (ему стоит памятник в городе), и смена конфессии прошла без насилия, просто построили стену: в одной части жили католики, в другой – протестанты. Потом стену снесли, а в городе по сей день живут и католики, и протестанты.
Квартал Санкт-Галлена вокруг монастырского комплекса записан в шедевры мирового наследия ЮНЕСКО. А для самих жителей главная их достопримечательность – санкт-галленская сосиска. Белая такая сосиска, ничего сверхъестественного, но было бы страшным оскорблением есть ее с горчицей - она прекрасна сама по себе, ее даже возят как подарок, когда едут в гости. К сосиске прилагается пиво, раньше его делали монахи: самое крепкое пили сами, средней крепости продавали светским жителям, а слабое шло обслуге. Теперь все пьют пиво для обслуги.
Герб города Санкт Галлен – медведь с золотыми когтями, а кантона – вязанка дров. История возникновения Санкт-Галлена почти совпадает с легендой об основании Ярославля. Ирландский монах Галлен брел через этот медвежий угол, поскользнулся, упал в колючий кустарник, только встал – навстречу медведь. Монаха он не тронул, удовольствовавшись протянутым ему куском хлеба. Галлен счел эти два обстоятельствами знаком Божьим и построил себе тут келью, постепенно разросшуюся в аббатство - в Средние века оно было одним из главных культурных центров Европы. Потому у медведя и ногти золотые – благодаря ему леса да болота превратились в процветающий город. На огонек, к кострам, которые разжигал Галлен, потянулись странники, так вязанка дров образовала целый кантон.
Мы решили прогуляться по Боденскому озеру: сели на поезд, потом на кораблик, и втекли вместе с озером в Рейн, здесь река узкая, берега зеленые, лебеди дерутся с утками за корм, который с берега бросают дети, на причале мы вышли, сели на поезд и вернулись в свою гостиницу. Я представила себе, сколь сложным и долгим было бы подобное путешествие практически в любой другой стране, не говоря уж о России, здесь же транспорт не в тягость. И потому что он есть везде, и потому что комфортабельный, избыточный – свободных мест полно, пересесть с одного на другой быстро и просто, смена города-загорода здесь дело обыденное, ежедневное. Самое главное (для приезжего, по крайней мере) – свис пасс, проездной, действующий на всей территории Швейцарии на все виды транспорта на время пребывания. Трамваи-корабли-поезда – нигде не надо изучать, как пользоваться автоматом, спрашивать, сколько стоит, искать разменную монету. Нигде не встречала ничего подобного.
От одного медведя двинулись к другому, из Санкт-Галлена - в соседний кантон Аппенцель, у которого есть собственная железная дорога – горная - с отдельными вокзальчиками. Аппенцельские поезда – красные, чтоб легко было их опознавать. И медведь на гербе – с красными коготками. В Швейцарии слова-названия подкреплены визуально: гербы, цвета поездов или трамваев, только корабли все как один белые, но и они отплывают минута в минуту, что особенно удивительно: вилами по воде – разве рассчитаешь с такой точностью? Аппенцель когда-то был вассалом Санкт-Галленского монастыря, платил дань, но в 1405 году получил независимость. Здесь и в Санкт-Галлене есть удивительные дома: отделанные деревянной чешуей, как рыбы. Совсем старых домов в Аппенцеле не осталось, пожар 1560 года (может, отсюда и красные когти – символический огнетушитель?) уничтожил всё, пришлось отстраивать городок заново, в камне, из привычного дерева отважились строить дома немногие. Зато камненные дома расписали: на одном – двенадцать картин-двенадцать месяцев с традиционными названиями на аппенцельском диалекте (диалектов, а фактически, языков, в немецкоязычной Швейцарии много, немцы не понимают ни одного): февраль - «месяц рогов» (потому что животные меняют рога), март – «костры»: на вершинах холмов зажигают костры, чтоб отметить окончание зимы, апрель – «выборы». Выборы здесь проходят с 1409 года на одной и той же площади, и процедура с тех пор не поменялась. В последнее воскресенье апреля жители выходят на площадь и голосуют поднятием рук. Выбирают не только местное правительство, но и суд, и сами законы: они раз в год пересматриваются, поскольку оказывается, что надо что-то добавить или уточнить. Голосование, соответственно, открытое, результат, как правило, виден на глаз: рук за оказывается явно больше или меньше, чем рук против. В случае неясности народ расходится в две стороны, и голоса считают. В кантоне 16 тысяч жителей – разобраться можно. Но это полукантон (всего таких расколотых надвое кантонов в Швейцарии три), есть еще Внешний Аппенцель, там 53 тысячи жителей, и они голосуют современными методами. Разделение произошло на конфессиональной почве: во Внешнем – протестанты, в просто Аппенцеле – католики. Тот, который «просто» - самый интересный и есть, красота и традиционность – католический конек. Аппенцельские протестанты даже перешли на старый (православный) календарь, чтоб отличаться от соседей-католиков, но потом поняли, что это глупо, и оставили себе только Старый Новый Год, 13 января. В новогоднюю ночь они колядуют: ходят из деревни в деревню, в масках, с колокольчиками, чтоб пожелать всем хорошего нового года.
Меня отвели в мастерскую, где Роджер продолжает дело предков: делает серьги с маленькой ложечкой – здешние мужчины носят такую серьгу в правом ухе, ложечка – символ сливок. Носят только крестьяне, конечно. Еще – кожаные ремни с латунными коровками – их носят многие, колокольчики для коров – целые колокола, побольше-поменьше, но все увесистые. Их надевают коровам, когда стадо гонят высоко в горы, и когда коровы спускаются. Возвращение с пастбищ – тоже целый ритуал и большой праздник, не изменившийся за века. В мастерской можно увидеть сразу всю альпийскую аттрибутику, которая в Аппенцеле была и есть – лучшее украшение.
Городок – пряничный, дома расписные, вокруг – зеленые горы, а пряники – местный специалитет, с миндальной начинкой. Жизнь идет по тому самому расписанию в картинках: после месяца выборов – месяц прославления Христа, май, в июне ломают плевелы (снимают урожай злаковых) и играют свадьбы, июль – месяц сена и крещения детей, в августе все наряжаются в национальные костюмы и встречают пастухов со стадами, в сентябре играют на музыкальных инструментах, в октябре женщины вышивают, а женская аппенцельская доля – вообще нонсенс для современного человека: женщины здесь получили право голоса только в 1991 году. Выборы для Швейцарии – основа жизни, страной в прямом смысле слово управляет население, принимая решение по каждому значимому вопросу: снести или построить дом (голосование на уровне города или коммуны), решить возникшие проблемы на уровне кантона (часто) или всей конфедерации (редко). Аппенцельские женщины были «второй половиной» своих мужей, им достаточно было, чтоб голосовала первая. Женщины старшего возраста даже не обратили особого внимания на перемену участи: в патриархальной семье разногласий по вопросам мироустройства не бывает. Так вот в октябре, когда женщины вышивают, мужчины собираются у одного из трех здешних озер на ярмарку коров – приходят со своими коровами, чтобы продать, купить, показать, ну и попировать заодно. Зимой крестьянин предается духовной жизни, ноябрь заканчивается праздником всех святых, в декабре готовятся к Рождеству, в январе встречают волхвов.
До самого конца XX века в аппенцельских горах были отшельники, в последние годы исчезли – видимо, бежали от вездесущих туристов, для которых теперь придумывают всевозможные тематические тропы. Есть познавательные – на пути расставлены таблички с описанием местных растений, животных, насекомых, есть религиозная тропа - от часовни к часовне. Есть тропа анекдотов, что неудивительно: аппенцельские анекдоты рассказывают по всей Швейцарии. «Приезжает немец на большом Мерседесе, видит могилу Анри Динана (знаменитый основатель Красного Креста жил здесь последние годы) и спрашивает у прохожего: «Я вижу, у вас тут умирают великие люди, а вот родился ли у вас хоть один великий?» - Нет, отвечает местный житель – у нас все рождаются младенцами». Великие здесь, может, и не рождались, но жили: педагог Песталоцци и один из пионеров натуропатии доктор Фогель. Хоть и кажется, что Аппенцель, в отличие от Санкт-Галлена – совсем уж норка. В мире имя Аппенцель прославилось тремя вещами: одноименными сыром, горькой настойкой и породой собак. А для самих аппенцельцев – «лучше гор могут быть только горы», на вершину одной из них мы поднялись по подвесной дороге и узнали девиз Аппенцеля: «Подняться наверх, чтоб посмотреть вниз». Взгляда сверху чаще всего и не хватает. Многие стремятся подняться еще выше: над вершиной, как орлы, парят парапланеристы, а настоящие орлы, вслед за отшельниками, покинули гору.
Полторы тысячи лет назад Санкт-Галлен (а по-французски Сан-Галь) и неизменный на всех языках Аппенцель были медвежьми углами. Медведь-золотые руки уступил свою вотчину сразу, а с пожарным медведем шла долгая схватка. В России же медведь по-прежнему сильнее человека.
