Ситуация
Два года спустя после революции – одной из первых в ряду протестов «арабской весны» - в Египте снова вспыхнуло массовое недовольство властью. Поводом послужило вынесение смертного приговора людям, арестованным по итогам кровопролитного столкновения между футбольными фанатами в городе Порт-Саид, которое произошло год назад. Событие, по своим исходным признакам локальное, тут же обрело ярко выраженный политический характер. Президент Мохаммед Мурси ввел по всему побережью Суэцкого канала комендантский час и объявил чрезвычайное положение, но это только подстегнуло общественное негодование.
Что характерно, подчеркивает Эван Хилл (Evan C. Hill), корреспондент журнала Times в Каире, вооруженные силы не проявляли энтузиазма в подавлении беспорядков, и «жители открыто игнорировали распоряжения Мурси и поносили "Братьев-мусульман"». В мае 2012 г., во время послереволюционных парламентских выборов, в первом раунде жители Порт-Саида с энтузиазмом голосовали за социалиста Хамдина Сабахи, а Мурси оказался на третьем месте. Во втором раунде из двух кандидатов — Мурси и Ахмеда Шафика, который был последним премьер-министром при Мубараке, - в Порт-Саиде лидировал Шафик. Таким образом, Мурси здесь с самого начала был не слишком популярен.
К этому, продолжает Хилл, добавляется недовольство неравенством доходов по всему Египту: глава региональной энергетической компании получает около $300 000, а его бухгалтер - $300. В таком контексте объявление смертного приговора стало последней каплей, после чего политический кризис стал очевиден. «Мы начали революцию не для того, чтобы свергнуть Мубарака; она началась с требований хлеба, свободы и социальной справедливости и была спровоцирована нерадивостью режима, - сказал Хиллу отец одного из приговоренных, Адель Шехат. - А Мурси взял ровно такой же курс».
Волнения начались сразу после объявления приговора. Жители Порт-Саида не верят, что организаторами волнений были родственники приговоренных. Гораздо более убедительна, по словам Хилла, версия, согласно которой недовольные уже давно готовились нанести удар и теперь воспользовались случаем. В пользу этого свидетельствует тот факт, что несколько группировок одновременно атаковали тюрьму, полицейский участок, здание суда и электростанцию. Есть также мнение, что государство сейчас особенно заинтересовано в запугивании футбольных фанатов, так как это политизированные группы, которые принимали деятельное участие во время революции 2011 г., а теперь представляют угрозу разжигания беспорядков.
Телеобращение президента, который объявил чрезвычайное положение и поблагодарил полицию, у многих вызвало возмущение — особенно из-за того, что он сослался на непредвзятость судей, в то время как граждане убеждены, что виновность приговоренных не доказана. Общую тревогу, подытоживает Хилл, вызывает подозрение, что Мурси намерен последовательно усугублять положение, заменяя старых руководителей в ведомствах и институтах новыми ставленниками от «Братьев-мусульман». Так или иначе, у власти был шанс завоевать доверие общественности, но теперь это едва ли возможно.
«Братья-мусульмане»
В восприятии многих западных обозревателей организация «Братья-мусульмане» из демократического локомотива революции стремительно преобразилась в угрожающего монстра с деспотическими наклонностями. Некоторые аспекты этого преображения отражены в статье политолога Эрика Трейгера (Eric Trager), опубликованной в издании Foreign Policy.
Первый тезис, ныне считающийся опровергнутым, состоит в том, что «Братья-мусульмане» сменили свои приоритеты и теперь следуют демократическим принципам. В частности, в пользу этого приводился тот факт, что при Мубараке партия неизменно участвовала во всех выборах — следовательно, признавала демократические практики. Однако с тех пор, как выдвинутый от «Братьев-мусульман» Мохаммед Мурси стал президентом, методы властей всё меньше напоминали демократию. Из всех групп, представленных в Египте, «Братья-мусульмане» прислушивались только к военным, и то по первому времени, а позднее стали оттеснять их от власти. При этом вернулись некоторые характерные черты авторитарного правления Мубарака — например, давление на СМИ. Кроме того, в ноябре был принят закон, существенно расширяющий полномочия президента, что, конечно, было расценено как антидемократический акт.
Второй тезис гласил, что «Братья-мусульмане» - это такие египетские протестанты, предлагающие концепцию оптимального сочетания религиозности и практичности. Но в отличие от протестанов, объясняет Трейгер, это тоталитарная организация с очень жесткой иерархией и сложной процедурой воспитания новых участников, которая может продолжаться от пяти до восьми лет. В течение этого времени новобранец должен усвоить нормы и принципы этого формирования, и на каждом новом уровне иерархии он подвергается испытаниям, показывающим насколько хорошо он усвоил программу. В основе организации лежит беспрекословное подчинение приказам руководства, в результате чего действия её представителей координируются с большой точностью. В частности, это выделяет их на фоне сильного общественного раскола в стране. Так как подразделения организации распределены по всему Египту, у нее уже есть готовый и отлаженный инструмент управления. Трейгер отмечает, что в отличие от протестантов, основная их цель — это получить как можно больше власти. В этом смысле он склонен сравнивать их с большевиками.
Третий момент состоит в том, что среди руководства «Братьев-мусульман» много богатых бизнесменов. В свое время это казалось залогом того, что они будут заинтересованы в развитии свободного рынка и хороших отношений с Западом. По факту «Братья-мусульмане» отнюдь не торопятся налаживать внешнеэкономические связи и, по всей видимости, вообще не располагают продуманной и согласованной экономической программой.
Четвертой причиной симпатии к «Братьям-мусульманам» - по крайней мере, со стороны Вашингтона — был тот факт, что Египет при новой власти не проявлял в отношении Израиля агрессии, а наоборот, выступал посредником в разрешении конфликта. Трейгер убежден в том, что это временно. Он считает, что Египту, который еще неуверенно чувствует себя в отношениях с Западом, невыгодны конфликты с Израилем, поэтому власти демонстрируют умеренность. Но даже сейчас египетские официальные лица не считают нужным воздерживаться от настораживающих замечаний в адрес Израиля и его союзников. Например, Мурси открыто намекал, что, по его мнению, американские СМИ контролируются евреями.
«Урок "арабской весны", - заключает Трейгер, - состоит в следующем: если что-то в какой-то момент кажется стабильным, в другой момент оно может рухнуть — особенно если людям категорически не нравится имеющееся положение дел.
Условия, которые спровоцировали египетские протесты в 2011 г., за прошедшие два года стали еще хуже. Люди подавлены ухудшающимся состоянием экономики; постоянные забастовки и уличные протесты указывают на то, что власть «Братьев-мусульман» далеко не так стабильна, как казалось на первый взгляд. В то же время диктаторские манипуляции Мурси привели к тому, что оппозиция, состоящая из противников «Братьев-мусульман», сформировалась гораздо быстрее, чем можно было ожидать».
