Эксперту иполитику крайне сложно спорить друг с другом. На первый взгляд,проблематичность такой дискуссии кажется неочевидной. Если есть наборопределенных фактов и готовность к их конструктивному обсуждению, какие могутбыть препятствия? Как говорится, садитесь и обсуждайте. Естественно, непереходя на личности и не переступая определенные грани дозволенного. Однакоспор между экспертом и политиком практически сразу же натолкнется на «языковуюпроблему». Нет, речь идет не о разных иностранных языках, которые политики иэксперты определяют как родные. В данном случае мы имеем в виду разныедискурсы, в рамках которых политики и эксперты работают. Спору нет, всегодняшнем мире мы не найдем «чистых политиков» и «чистых экспертов». Всяпроблема в соотношении этих дискурсов. Для политика главная задача – борьба завласть. Она может реализовываться по разному (либо в форме борьбы за голосаизбирателей, либо в различных пропагандистских кампаниях, напрямую к выборам неотносящихся), но цель такой борьбы - не поиск причин и предпосылок того илииного явления, не анализ «коридоров» и «окон» возможностей. Отсюда иневозможность (или крайняя ограниченность) для политиков делать разные«допуски» и угубляться в рефлексию. Рефлексия используется политическимидеятелями для решения вполне прагматических задач. Эксперт же (если он неперешел в цех пропагандистов и идеологической обслуги власти или оппозиции)должен быть крайне аккуратен с модальными глаголами. По возможности его задачане указывать, а объяснять, почему происходит то или иное явление. И уж,конечно, немного странно выглядит эксперт, избегающий фактографии и бьющийнаправо и налево схемами и лозунгами.
В этой связи,встретив ответ на свою статью «Возвращениеневозможно», подготовленный известным грузинским политиком, депутатомнационального парламента и председателем Временной Комиссии по восстановлениютерриториальной целостности Грузии Шотой Малашхия («Мы имеем дело не сотличными политическими соображениями, а со специфическим менталитетом»),честно говоря, я столкнулся с непростым выбором. «Играть в молчанку»? Но мойуважаемый оппонент счел бы это слабостью и неуверенностью автора, а такжеубедился бы в своей абсолютной правоте (и не только лично своей, но изащищаемого им дела, а также людей, солидарных с этой позицией). Да и к тому жепройдя хорошую жизненную школу в моем родном Ростове-на-Дону, я не привык оставлятькритические выпады в собственный адрес без ответа. С другой стороны, возникалисоображения, описанные мною выше.
Насколько мояаргументация будет полезна известному грузинскому политическому деятелю? Я ненастолько наивен, чтобы полагать, что даже тысячи фактов, которым можно было быпосвятить не статью, а монографию, убедили бы моего оппонента в том, чтотерриториальная целостность Грузии может быть предметом дискуссии. Для него этопредмет веры. А вера необсуждаема. Ни один практикующий христианин не будетпредаваться рефлексии на тему, жил ли Христос, так же, как ни один верующиймусульманин не станет дискутировать о том, насколько приемлемы в быту «пятьстолпов ислама». С верой не спорят, ей противопоставляют свою. Однако в моемслучае «территориальная целостность» не только Грузии, но и любой страны(включая и свое собственное Отечество), не является предметом веры. Для меняэто вопрос эффективности концепции государственного строительства, адекватностинациональной политики и всего общества, которое не менее государстваответственно и за конфликты, и за их последствия.
И все жесоображения о необходимости вступить в полемику взяли верх. Хотя бы для того,чтобы привлечь внимание читателей (среди которых есть много и политиков, иэкспертов-политологов) к тому, что полное отождествление политического иэкспертного дискурса - вещь нежелательная и даже вредная. И полемика суважаемым оппонентом посвящена именно этим различиям, а не попытке идеологической«перековки» или обличения председателя парламентской комиссии.
Начнем ссамого серьезного методологического различия между моим подходом и позициейШоты Малашхия. Уважаемый оппонент в своем обличительном пафосе (а название егостатьи сразу же выносит приговор Сергею Маркедонову, так как его, то есть мояпроблема не отличные «политические воззрения», а «особый менталитет»). Спешусразу же огорчить уважаемого парламентария. Статья «Возвращение невозможно» непреследовала политических целей, так как Сергей Маркедонов не является членомни одной из известных (и даже неизвестных) российских политических партий, несостоит на службе у государства (начиная с 2001 года работал только внеправительственных структурах), а потому не следует воспринимать его выводыотносительно перспектив Абхазии, или Грузии, или США с Россией как политическийпамфлет.
Про менталитетвообще говорить не хочется. В последние годы это понятие настолькообессмысленно, что, право слово, для спора нет причины. В наши дни «менталитет»превратился в своего рода ultima ration regis для политологов. Когда аргументов нет, оппоненту говорят:«Да что с тобой спорить - у тебя менталитет иной». Кстати о менталитете.Приведу мнение моего британского коллеги Джорджа Хьюитта, который в течениеболее чем 30 лет занимается Кавказом, в совершенстве владеет грузинским иабхазским языками. После того, как в печати он стал критиковать руководствоГрузии за неверные подходы к Абхазии, Южной Осетии, этническим меньшинствамвообще, носители «правильного менталитета», лидеры «ведущей кавказскойдемократии» стали засыпать письмами руководство его университета (не самыйпоследний в Британии Лондонский университет) с требованиями увольнения«носителя неправильного менталитета». «Но в Великобритании (и в западныхнаучных учреждениях в целом) у нас есть академическая свобода, которуюгрузинские политики не в состоянии понять. А потому я могу совершенно свободновыражать свое мнение о грузинской политике в Абхазии так, как я выражаю его уже21 год, и так буду продолжать это делать до того, как решение конфликта будетдостигнуто», - пишет Хьюитт.
Продолжаямысль известного британского кавказоведа, могу сказать, что у нас в России, ксожалению, намного хуже обстоят дела и с академическими, и с политическимисвободами. Однако те, кто хотят, могут себе позволить высказываться свободно ио внутренней политике собственной страны, и о ее внешнеполитическом курсе, и осостояниии дел в соседних странах. Чтобы не быть голословным, адресую носителя«правильного менталитета» к моим публикациям по Чечне, Ингушетии, Дагестану,опубликованных в журнале «Свободная мысль», начиная с 2007 года или на «Полит.ру».Во многих из них дается жесткая, а подчас и зубодробительная критика российскойполитики на Северном Кавказе. Например, в материале,посвященном Стратегии-2025. В опубликованной неделю назад статье о ролиВиктора Черномырдина в событиях на Северном Кавказе, я написал: «Так, послебуденновского теракта в отставку ушли вице-премьер (министр по национальнойполитике и один из идеологических сторонников жесткого подхода к Чечне) НиколайЕгоров, директор ФСБ Сергей Степашин и глава МВД Виктор Ерин. Можем ли мыпредставить себе сегодня подобное? Кто из высших представителей «силовыхструктур» покинул свой Олимп после теракта против «Невского экспресса», атак вмосковском метро, против Баксанской ГЭС, взрывов в Ставрополе, Кизляре,Владикавказе, Хасавюрте, Грозном, Буйнакске, Центорое? Вместо этого они с непринужденностьюоткрывают нам новые «грузинские следы» в деятельности северокавказскогоподполья или начинают новый виток антиамериканской истерии». Таким образом, тапрезумпция виновности, которую создал оппонент, предполагая заведомыепрокремлевские симпатии автора статьи «Возвращения невозможно», не работает. Вреальности оказывается, что в оценках автора и Кремль, и грузинские властивыглядят неоднозначно. И уж точно не в черно-белой цветовой композиции. Пишу обэтом для правильной идентификации своих позиций. Не надо видеть в высказыванияхэксперта «руки Кремля» (или «Белого дома», хоть московского, хотьвашингтонского). Кажется более осмысленным оценивать статьи не с точки зрения«национального подхода» и не по тому паспорту, который у автора лежит в кармане,и уж точно не по «менталитету», а по приводимым им аргументам и фактам.
Берясь зарассмотрение грузино-абхазского конфликта, никаких политических целей я передсобой не ставил (и не собираюсь их ставить в будущем). Задача моя как экспертасовсем иная. Это - анализ этнополитической ситуации в различных частях Кавказа.И если в этом анализе мне представляется ошибочной позиция Москвы, то это неозначает, что мною двигали «вашингтонские кукловоды». Если же по итогамисследований подходы Тбилиси интерпретируются как нереалистичные и дажесамоубийственные, то не надо видеть в этом «руку Кремля» и писать новые гневныефилиппики по поводу «оправдания» этнических чисток (как это с большой охотойделает мой оппонент).
Кстати, могузаключить с Шотой Малашхия пари. Пусть найдет хотя бы в одной моей публикациислова про «геноцид осетин» со стороны Грузии в 2008 году. Или про то, чтоизгание грузин из Абхазии было правильным и оправданным с какой-либо точкизрения. Боюсь, что здесь мой уважаемый оппонент вряд ли достигнет большогоуспеха, ибо, повторюсь еще раз, в отличие от политической обслуги или пропагандистов,я не ставил своей целью «оправдать кого-то», будь то Кремль или абхазскиевласти.
Проблемасовсем в другом. Грузино-абхазский конфликт имеет сложную историю. И в этойистории для эксперта нет «плохих парней» и «хороших парней». Это политик можетговорить в угоду конъюнктуре, что Владислав Ардзинба был марионеткой и не имелникакой популярности в Абхазии, зато поддерживался Кремлем. Эксперт же, хотьраз побывавший в Абхазии, зафиксирует, что проводы в последний путь первоголидера этого де-факто государства были массовыми, и его могила – весьмапосещаемое место и сегодня. Вне зависимости от нашего личного отношения к нему иего делам.
Причастен лиАрдзинба к тому, что грузинское население республики в 1993 году постигластрашная трагедия? Виновен ли он в том, что после изгнания грузин из Абхазии ихимущество было перераспределено, и к праву все это не имеет отношения? Конечноже, первый президент Абхазии несет за это личную и политическуюответственность. Но давайте посмотрим на эту ситуацию с другой стороны. Не радиоправдания Ардзинбы или его соратников, а ради создания полной (а неодносторонней) картины событий. Трагедия грузин в Абхазии случилась после годавоенных действий, в которых местные жители грузинской национальности вели себяотнюдь не в соответствии с императивами Льва Николаевича Толстого. Вот каквспоминает день начала войны Борис Какубава, один из лидеров грузинской общиныАбхазии: «Мы решили, что раз уже случилось то, что должно было случиться, надоне упустить инициативу: срочно войти в Сухуми, окружить здание Советаминистров, арестовать сепаратистов. Я с отрядом из 45 человек сухумских«мхедрионовцев» (отряды Джабы Иоселиани «Мхедриони», «всадники» - С.М.) долженбыл атаковать со стороны улицы Чанба уже расположившийся у Красного мостаабхазский батальон». По словам же корреспондента газеты «Сакартвелосреспублика» Реваза Бажашвили, местное население помогло провести морской десантгрузинских сил в Гагре: «После освобождения Гантиади и Леселидзе от бандсепаратистов, под громкие выкрики местного населения резервист батальонаГеоргий Горбронидзе над постом ГАИ водрузил флаг Республики Грузия». Подобногорода воспоминаний и откровений можно собрать на многотомный сборник документов.В грузинской прессе (издававшейся в Абхазии в то время) - «Апхазетис хма»,«Цхуми», «Шрома» - абхазы изображались не просто как враги грузинского народа,а как внешние враги. В ходе же боевых действий в 1992-1993 гг. абхазы потеряли3 тыс. чел. (при численности этой этнической общности в 1989 году в 93. тыс.чел.). Добавим к этому, что более 80% мужского населения грузинской общиныАбхазии принимало участие в военных действиях против абхазской стороны.Назовите ее «абхазскими сепаратистами» и еще как угодно. Суть от этого неменяется. Раскачивая националистический маятник, всегда есть риск оказатьсяраздавленным им. Что и произошло в 1993 году. И это объясняет (не оправдывает!)тот радикализм, который проявила абхазская сторона тогда и проявляет сейчас. Иесли бы грузинская сторона должным образом выучила уроки начала 90-х годов, то,возможно, не повторилась бы трагедия в 2008 году.
И вот здесьособенно хочется рассмотреть аргумент Шоты Малашхия о схожести событий 1938года (Мюнхенский сговор с оккупацией Германией Судетской области) и «горячегоавгуста» 2008 года. Оппонент не скупится на сравнения российских действий сдействиями Гитлера против суверенной Чехословакии. Наверное, с точки зренияполитической целесообразности так делать можно. Однако эксперту надо бытьосторожнее в своих выводах. Начнем с того, что ни один президент Чехословакиине развязывал военных действий против этнических меньшинств на своей территориив период с 1918 по 1938 гг. В случае же с Грузией на протяжении двухдесятилетий прошла война с Южной Осетией (1991-1992), повторенная летом 2004года, а также война в Абхазии (1992-1993). И это не считая гражданской войны1993 года на Западе Грузии (а до нее там постоянно вспыхивали мятежи). НаканунеМюнхена второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш не отдавал приказаобстреливать Карловы Вары или Марианские Лазни из артиллерийских установок, аего генералы не вели речь о «восстановлении конституционного порядка». В«первой Чехословакии», конечно же, был силен этнический национализм (он и сталпитательной базой для ситуации 1938 года), присутствовал и «мягкий апартеид»,но при этом в парламенте этой республики немцы (как и представители другихэтнических меньшинств) имели право выступать на родном языке, а также иметьсвои политические партии. Между тем, Грузия еще на заре своей постсоветскойгосударственности закрыла возможности для этнических партий (абхазы, осетины)представлять свои интересы в общегрузинском парламенте.
В отличие отГрузии, чехословацкие власти не подписывали до Мюнхена документов, которыеотчуждали бы часть ее суверенитета над конфликтными областями. Между темТбилиси сделал это, в 1992 году подписав соглашения в Сочи и в 1994 году сделавэто в Москве. А чем еще, как не отчуждением суверенитета, было создание СКК(Смешанной контрольной комиссии, кстати, с участием Грузии) и приглашениемиротворцев в два конфликтующих региона?! Проблема только в том, что в мае 2004года президент Саакашвили стал делать вид, что закон ему не писан, и что всесоглашения, заключенные Эдуардом Шеварднадзе, он считает неправильными. Апотому флаги над Цхинвали – вот цель, а остальное - ничего не значащиедокументы. Похоже на правовую логику - только не западного мира, а партиибольшевиков, которые отказались признавать «царские долги». Кстати, хотелось быуслышать мнение Шоты Малашхия по поводу этнических чисток в отношении немцев впослевоенной Чехословакии. Ведь обвиняя (и справедливо) Германию за 1938 год,он упускает трагические эксцессы в отношении судетских немцев. Оправдан ли, сего точки зрения, принцип коллективной ответственности (все немцы должныотвечать за злодеяния Гитлера)? Ведь если Гитлер совершил преступление, то в1945 году изгнание судетских немцев - всего лишь «справедливая кара»? Еслиуважаемый оппонент принимает такую логику, то в этом случае и действия абхазовв 1993 году по отношению к грузинам, начавшим против них войну, заслуживаютсвоих адвокатов.
Спору нет,соглашения 1992 и 1994 гг. воспринимались в Грузии как символ поражения ипровала. Но для их преодоления надо было согласовывать позициии, а не делатьвид, что два конфликтных региона – просто обычная часть твоей территории. И уж,конечно, для успешной реинтеграции требовалось вести интенсивные переговоры смятежными республиками, а не наращивать (столь же интенсивно) вооружения. Это,кстати, тоже принципиально различает чехословацкий и грузинский случаи. Междутем, президент Саакашвили наращивал вооружения на редком не только для республикбывшего СССР, но и для всего современного мира уровне. В 2007-2008 гг. 8% ВВПреспублики уходило на национальную оборону. Сопоставимую с этим уровнем долюрасходов имеют только КНДР, Саудовская Аравия, Иордания, Оман. И делалось этовсе не столько для борьбы с Россией (которая до августа 2008 года признавалатерриториальную целостность Грузии), а для «возвращения отторгнутыхтерриторий».
Вся этаполитика проводилась под массированное идейно-пропагандистское сопровождение:клип «Гамарджоба Абхазети джемо» (в котором показаны возвращающиеся в Абхазиюгрузины, но нет самой малости – абхазов) или песня симпатичной эстрадной звездыпро любимого юношу, совершающего марш-броск в грузинской военной форме кморскому побережью (догадайтесь, к какому!). Стоит ли удивляться в этой связи,что симпатии осетин и абхазов были не на стороне Грузии? Воспользовалась лиРоссия этой ситуацией для решения своих прагматических задач? Да, конечно.Ударило ли это по престижу Грузии? Безусловно! Но проблема-то не была порожденаРоссией. Москва лишь использовала те провалы и просчеты, которые допустилагрузинская власть. Приведу оценку отнюдь не «советского марксиста» и непоклонника Сталина - канадского кавказоведа Джона Коларуссо (он в периодпрезидентской легислатуры Билла Клинтона выполнял функции «неофициальногодипломата», “back-channel diplomat”, по Кавказу): «Несмотряна стремление Запада изобразить действия России как враждебные и дажеагрессивные, Россия показала значительную сдержанность в ходе конфликта. Она неаннексировала Грузию. Она не свергала Саакашвили. Она не разрушала грузинскуюинфраструктуру до критического уровня - например, трубопроводы. Она действовалатак, чтобы остановить и отбросить грузинскую армию и отодвинуть Грузию от ЮжнойОсетии и Абхазии».
Повторюсь ещераз, это не соответствовало интересам Грузии. И это же создало для еегосударственности и общества значительные трудности. Но пытаться не замечатьсамоубийственной грузинской политики 2000-х годов («размораживание конфликтов»,провоцирование России, поощрение национализма), которая привела к трагедииавгуста, невозможно. Если, конечно, ты - эксперт.
И последнее(по порядку, но не по важности). Уважаемый оппонент упрекает меня в том, что япредлагаю «оставить все, как есть». И здесь опять «неувязочка» вследствиеразницы дискурсов. Эксперт, в отличие от политика, крайне ограничен ввозможностях что-либо предлагать. Отсюда и стремление к минимальномуиспользованию нормативных конструкций. Речь идет не о том, что Абхазия безгрузин - это здорово, и этому надо радоваться. Необходимо просто понимать тереальные возможности, которые есть сегодня. Не потому, что это плохо илихорошо, а потому, что так сложилось. В этих рамках массовое возвращениегрузинских беженцев (многие из которых воевали против абхазов) ни к чему, кромевойны, не приведет. И не понимать этого – значит либо просто грешить противистины, либо – решать политическую задачу, нравиться избирателям и получатьновые очки на «патриотической ниве».
Так как жерешить грузино-абхазскую головоломку? В первую очередь, наверное, - начатьдесакрализацию конфликта, перейти к его рациональному осмыслению, оставить встороне максималистские планки и споры о флагах в Сухуми или в Гали. Научитьсянормально разговаривать и решать общие для всех вопросы, имеющие гуманитарноезначение, чтобы потом, укрепив доверие, начать дискуссию о построениидобрососедских отношений. Может быть, тогда и статусные проблемы можно будетобсуждать спокойно, без истерики и экзальтации. И кто, в самом деле, сказал,что «малые шаги» - это мало? Впрочем, на один-два избирательных цикла нехватит. Это потребует намного большего времени.
Автор – приглашенный научный сотрудник(Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований, США,Вашингтон
