26 марта в Лозанне начался очередной раунд переговоров по иранской ядерной программе. Его основной темой стало обсуждение условий для заключения ядерной сделки летом. В американской прессе этому событию посвящено множество материалов - информационных, идеологических и аналитических. Авторы последних в массе своей сходятся на том, что сделка – это единственный приемлемый, пусть и не идеальный сценарий развития отношений между Ираном и Западом. Причины, почему такой сценарий желателен и какие с ним могут быть связаны проблемы, могут разниться.
Своего рода манифест по поводу ядерной сделки с Ираном опубликовал Роджер Коэн (Roger Cohen) аналитик из NY Times, специализирующийся на международных отношениях. По его мнению, альтернатива сделке – это провокация военных действий в той или иной форме. С другой стороны, заключение сделки может привести к некоторым положительным результатам. «Сделка на десять лет, - пишет Коэн, - обречет Иран и Америку на выработку способов сотрудничества в этот период. Я нарочно сказал "обречет". Эти отношения не будут приятными. В общем-то, они будут отвратительными. И в них будет полно разногласий. Но взаимное недовольство – это лучше, чем война». Здесь автор ссылается на сотрудничество между США и Китаем, возобновившееся в 1970-е гг.: принципиальные идеологические разногласия не препятствовали прагматическому взаимодействию. В случае с Ираном одна из таких практических точек пересечения – это противостояние Исламскому государству, которое, среди прочего, представляет собой суннитское реваншистское движение в Ираке и Сирии, прямо противопоставляющее себя шиитскому Ирану.
Вариант дальнейшей изоляции Ирана и продолжения режима санкций не годится, потому что такой род воздействия на иранцев не приводит к политическим изменениям. При этом сама по себе сделка едва ли чревата снижением уровня безопасности (чего опасаются многие ее оппоненты). Условия сделки в любом случае налагают на ядерную программу ощутимые ограничения и к тому же предполагают международный контроль над соблюдением требований. Таким образом, она уже самим фактом своего наличия могла бы предотвратить или, по крайней мере, существенно замедлить создание ядерного оружия.
«Мне нравятся, - подытоживает Коэн, - моменты непоследовательности в ближневосточной политике президента Обамы. Некоторые, вероятно, задаются вопросом, как можно одновременно добиваться ядерной сделки с Ираном и при этом поддерживать арабские государства, в том числе принципиально суннитскую Саудовскую Аравию, а также выступать против поддерживаемых Ираном хуситских сил в Йемене. На это можно ответить, что, во-первых, внешняя политика определяется интересами, а не стремлением к последовательности (в какой-то момент и Сталин был одним из важнейших американских союзников); а во-вторых, Америка уже заранее, еще до сделки, дает Ирану понять, что она не будет отказываться от своих союзнических отношений, в том числе с Египтом и Саудовской Аравией, только на основании того, что соглашение достигнуто. Это важный сигнал. США независимо от наличия сделки будут противостоять Ирану там, где того требуют их интересы или интересы союзников».
Аналитический центр Center for a New American Security опубликовал материал, в котором обсуждаются риски, связанные со сделкой – в частности, полемика на тему того, насколько показательным можно считать период с момента первичного обсуждения сделки почти год назад и до настоящего момента. В течение этого времени в Иране в принципе могло быть (но не было) создано ядерное оружие. Спорный вопрос, соответственно, в том, стоит ли это считать признаком благонадежности Ирана. Сторонники сделки говорят, что период показателен, потому что и после заключения сделки развитие ядерной программы будет находиться под пристальным наблюдением, и иранцы просто не станут пытаться создать оружие в обход наблюдений, рискуя разрывом восстановленных экономических связей. Оппоненты возражают, что в период действия сделки, пожалуй, оружие действительно создаваться не будет, но что его не начнут строить после того, как действие соглашения закончится. В таком случае у Ирана в распоряжении будет 10-15 лет на восстановление экономики при отсутствии санкций, а потом он с новыми силами вернется к работе над оружием.
В связи с этим, считают авторы, необходимо перед заключением сделки очень точно проговорить, какие из условий сделки ограничиваются сроком ее действия, а какие остаются в силе и в дальнейшем. Как минимум, к последним относятся те пункты, которые отвечают подписанному Ираном договору о нераспространении ядерного оружия. Кроме того, нужно заранее условиться о том, какого рода международные инспекции допустимы по окончании периода сделки. Это позволит снизить вероятность создания оружия после его окончания.
Также конгресс может предпринять некоторые косвенные меры для усиления эффекта сделки. В частности, это разработка методов ясной оценки возможных нарушений, определение санкций, которые можно будет налагать на Иран в случае нарушения, а также увеличить финансирование проводящих инспекцию представителей МАГАТЭ, чтобы у них было больше возможностей для составления точной картины. При этом следует учитывать, что эффект от повторного наложения санкций, если Иран всё же нарушит условия, может быть гораздо менее мощным, чем до сделки: для воссоздания экономической изоляции потребуется много времени.
В заключение авторы подчеркивают, что «в сложных международных переговорах исторического значения не бывает идеальных сделок и совершенных механизмов, а возможны только прагматически соглашения, которые отвечают некоторым потребностям обеих сторон. Если смотреть на вещи под таким углом, то очевидно, что многие положения ядерной сделки, которая в тестовом режиме продержалась в течение года, станут неактуальны через 10-15 лет и что, если она будет заключена, утратятся важные экономические рычаги давления на Иран. Иными словами, она далека от идеала. Однако альтернативные варианты, вероятно, хуже».
Аналитик Майкл Томаски (Michael Tomasky) в издании Daily Beast написал, что заключение сделки – это, безусловно, наилучший сценарий. Но в то же время необходимо, чтобы стороны (в частности, США) отдавали себе отчет о проблемах, которые сделка неизбежно за собой повлечет. Собственно, СМИ, по мнению автора, мало говорят об этих проблемах, и он выражает надежду, что это чисто популистский ход, а не признак того, что они не осознаются на высшем уровне. В первую очередь, американские СМИ транслируют убежденность в том, что заключение сделки волшебным образом преобразит Иран. Однако тем самым они, вероятно, вызывают тревогу среди либерально настроенных деятелей в странах Ближнего Востока, которые могут истолковать этот мессадж как намерение США сделать Иран своим союзником в том числе и в ряде геополитических вопросов.
В пользу заключения сделки, считает Томаски, говорит тот факт, что все другие варианты еще хуже. Другие варианты, собственно, сводятся к двум: полностью ликвидировать международный контроль над иранским ядерным арсеналом или начать бомбить Иран. Последний вариант поддерживается республиканцами. В наиболее реалистичной версии этот вариант выглядит как требование сокращения числа центрифуг, но даже на это Иран никогда не пойдет. Фактически яростные сторонники силовых методов хотят не сделки, а смены режима. По сравнению с войной сделка между взаимно не доверяющими друг другу сторонами всё же лучше.
Между тем, сторонники сделки выражают оптимизм, имеющий мало связи с реальностью. Среди прочего, автор приводит реплику одного из представителей президентской администрации, который сказал, что за время действия сделки руководство страны сменится само собой, и взаимодействие с Ираном станет удобным и продуктивным. Едва ли, отмечает Томаски, кто-либо в Иране смотрит на вещи сколько-нибудь сходным образом. Для аятоллы Али Хаменеи эта сделка, скорее всего, вообще вспомогательный эпизод, предназначенный для снятия санкций. Никаких других мотивов к заключению ядерной сделки у него нет и быть не может.
Из этого следует, что никаких изменений в региональной политике от Ирана ожидать нельзя. У него по-прежнему будут базы политического влияния в Ираке, он и дальше будет поддерживать Асада, «Хизбаллу» и йеменских хуситов. В этом смысле ближневосточные противники Ирана опасаются, что сближение Ирана и США на почве сделки приведет только к усилению государства, претендующего на региональную гегемонию. Поэтому, в частности, с их стороны столько возражений против сделки.
Впрочем, отмечает автор, если эта наивная риторика адресована только американской аудитории, «мы можем надеяться, что после заключения сделки власти сменят пластинку и начнут успокаивать людей в регионе: “всё в порядке, мы заключили ядерную сделку, но и только. Мы по-прежнему будем помогать саудовцам вернуть к власти президента Хади в Йемене. И тебя, Ирак, мы тоже поддерживаем в борьбе с Исламским государством и продолжаем добиваться того, чтобы ты стал плюралистическим государством, а не просто сателлитом Ирана, о чем мы в последнее время просто мало говорили. А главное, мы по-прежнему остаемся твоими противниками, Сирия. Это только в период подготовки сделки администрация смотрела на Асада сквозь пальцы. Но раз сделка уже заключена, нам незачем сохранять эту нейтральную позицию”».
