“Полит.ру” продолжает знакомить читателей с репортажами свидетелей разных этапов “оранжевой революции” (см. впечатления Юлии Фабрицкой, Юлии Вишневецкой и Александра Буртина). Сегодня мы публикуем наблюдения одного из видных деятелей российского анархизма, известного журналиста Влада Тупикина.
Украинская революция закончилась 10 декабря 2004 года. Так решили мы, московские гости, вместе с киевлянами зашедшие погреться и перекусить в заведение "Два гуся", что расположилось на втором этаже Центрального гастронома на Крещатике. Именно в этот день цена чая в "Двух гусях" возвернулась от 50 революционных копеек к дореволюционным 1 гривне 70 копейкам (то есть примерно от 2,80 к 9,50 российскими). Мы вздохнули - жалко было не цены, по московским меркам всё равно баснословно низкой даже после повышения, а революции, которую мы приехали снимать на видео. За столом сидело разношёрстное племя революционеров, от 22-х до 39-ти: недоучившаяся философиня, переквалифицировавшийся в журналисты историк, безработный маркетолог, дизайнер, русско-белорусский художник-панк, подрабатывающий разгрузкой вагонов и приехавший в Киев ради концерта любимой литовской группы (а вовсе не из-за оранжевой революции; это, впрочем, не делало его меньшим революционером), а также две телевизионщицы - без камер, а просто с чашечками чая. На Крещатике, почти что под окнами "Двух гусей", всё ещё стояли палатки протестующих, социальный состав и возрастной разброс которых был куда как богаче: мы встречали студентов, пенсионеров, мелких бизнесменов (если считать бизнесом, скажем, продажу вразнос газет и журналов "без образования юридического лица"), безработных, школьников, дембельнувшегося из Ирака десантника (да-да, украинские там служат, если кто подзабыл), его обретённую в палаточном лагере жену-аудитора, а также офицера Военно-морских сил Украины в отпуске и актёра русскоязычного театра.
Мы сидели, пили чёрный с лимоном, зелёный с жасмином, мятный и какой-то ещё чай, и настроение у нас было довольно паршивое. Мы понимали, что фатально опоздали, что надо было раньше чесаться с киевской экспедицией. Революция, словно заморская орхидея, увядала у нас на глазах. Пикетчики у Администрации президента ещё угощали бутербродами с салом, а в палаточном лагере "Поры" у Верховной Рады нам вообще налили борща (не ресторанной, но вполне приемлемой готовки), но всё же что-то важное уже ушло, это ощущали мы всеми огорчёнными своими чувствилищами души.
Совещание на закате
Вечером 8 декабря на Майдане Незалэжности прошёл последний большой митинг. Мы даже не успели отснять его толком: намаялись за день, нахватали первых случайных интервью в толпе, замёрзли и отогреваться званы были на собрание анархистов. "Ого! - подумали мы тогда, - Вот где, наверное, штаб революции!" - и, плюнув на митинг, на лидера украинских социалистов Мороза, говорившего в микрофоны про победу, на Ющенко, который был обещан следом, и на Юлю Тимошенко (вот об этом я чисто по-мужски немного жалею, хотя и надыбал позднее треугольную русскоязычную наклейку с её предыдущим, вестернизированно-брюнетистым ликом) и поехали - аккурат в тему - на проспект Перемоги. Загадочный штаб анархистов оказался простой квартирой журналистки Юли, довольно аскетичной, подстать хозяйке, однокомнатной, с маленькой кухонькой, совмещённым санузлом, двумя диванами, но без обеденного стола: хлеб, сыр, пряники и маргарин мы разместили на постеленном на пол покрывале.
Немного согревшись и войдя в курс дела, мы с Леной, только что уволившейся бывшей сотрудницей московского рекламного агентства, на последнюю зарплату радостно ломанувшейся снимать украинскую революцию, быстро скуксились. Большая буча в Киеве шла уже 15 дней, целых полмесяца, а анархисты, оказывается, всё ещё не определились со своим "местом в общем строю". Мы стали свидетелями странного совещания, на котором одни призывали холить и лелеять ростки самоорганизации, прорвавшиеся из народной глубины сквозь завесу явно зомбирующего скандирования трёхсложной фамилии будущего президента Украины, другие же, не слыша их, лелеяли какие-то свои частные обидки, возникшие, как я понял, от того, что сами обиженные не смогли сразу разглядеть в нараставших событиях революционный потенциал и потому, не приняв в них участия, оказались на обочине, от чего сейчас и стенали. Кому-то казалось, что слишком велика во всём раскладе роль больших телевизионных экранов, расставленных по Киеву тут и там, и поминутно скармливающих революцию в прямом, но умело отредактированном эфире, вышедшим на площади и улицы толпам революционеров. Кто-то, сам работая на телевидении, не видел в этом никакой проблемы ("Да мы пашем на канале по 20 часов в сутки, лишь бы все новости успеть в эфир дать!"). Кто-то был воодушевлён засильем в движении мелкобуржуазного элемента, кто-то, наоборот, раздосадован слабым участием рабочего класса (тут уж я усмотрел какой-то социологический нонсенс: если под "рабочим классом" подразумеваются так называемые "простые люди", то ведь именно они доминируют в киевских пикетах и палаточных лагерях, а вовсе не интеллигентская братия; если же имеются в виду буквально люди, занятые наёмным физическим трудом на заводах, то в развитых странах, к каковым, безусловно, относится и Украина, они, увы, давно уже превратились из авангарда революции в её консервативный тормоз, и не понимать этого - значит хотеть жить по-прежнему в XIX веке, хотя на дворе XXI; как сыну рабочего мне это немножко обидно, но что делать, факт есть факт). В общем, диаметральная разница подходов не позволила киевским анархистам, в спокойное время очень умным и бойким ребятам и девчатам, быстро прийти к согласию, и второй номер их новорождённой газеты "Организуемся!" так и не был в тот вечер обсуждён.
Активисты и пассивисты
Неготовность к событиям, как мы поняли позднее, выказали и многие другие политические группы, которые, по идее, должны были готовиться к чему-то такому заранее. Независимых социалистов (это моё определение, сами они называются как-то по-другому) я застал уютно распивающими горилку в офисе, в 20 минутах ходьбы от Майдана. Они гостеприимно пододвинули стопарик и мне, и даже сказали тост за дружбу Украины с Россией, но когда я спросил их об их участии в событиях, немного погрустнели. Какое-то сложное переплетение идеологических заморочек и обид на Юща и его команду (при полном неприятии Кучмы и Януковича) помешало им выставить хотя бы одну свою палатку на Крещатик или на Банковую. Я допускаю весомость и серьёзность и обид, и заморочек, но всё же самоустранение от событий, к которым - видно же - они испытывают дикое влечение пополам с завистью, я понять не могу. Да, бывает, нас обходит кто-то на повороте, но повод ли это совсем не участвовать в автопробеге? А как же старая олимпийская истина, что главное - не победа? Не знаю, видимо я чего-то не догоняю в независимой социалистической линии.
Впрочем, один чувак из офиса независимых социалистов на площадь всё же сбежал. Ант, примерно 25-летний волосатый очкарик в бандане, с революционной ксивой на шнурочке от штаба "Поры" (торжествующе показал нам пометку: "Пускать всюду!"), ждёт нас около памятника княгине Ольге (той самой первой русской христианке, что так размашисто и кроваво отомстилась за убиенного древлянами мужа - см. учебник истории для 5-го класса). У Анта минут 15 на интервью, ему надо спешить: революция закончилась, а избирательная кампания продолжается. В революцию он скакал между палаточными лагерями, устанавливал людские коммуникации, знакомил всех со всеми, помогал организовывать концерты на улицах, налаживать горячее питание для протестующих, собирать тёплую одежду ("Киевляне принесли так много, что несколько грузовиков одежды мы передали "Красному Кресту", чтобы не пропадала"), а теперь ищет машины для агитационного тура "оранжевых" по Востоку и Югу Украины. "Набирается, похоже, машин сто. Плохо, лучше бы, чтоб 50. В маленьких городах сто машин и припарковать-то непонятно, где, да и людей столько по квартирам не разместить".
Мы стоим в парадной, где на выкрашенном в красный куске стены нарисовано чёрное трафаретное граффити: люди с поднятыми кулаками и надпись: "Пора перемогаты!" - "Пора побеждать!" Чёрно-красная гамма - то ли дань модной среди молодёжи Латинской Америке (Че Гевара в фирменной береточке и в украинской рубахе-вышиванке этой осенью тоже агитировал со стен против Януковича), то ли напоминание о кошмаре эсэсовцев и чекистов - Украинской повстанческой армии, которая воевала и с Пилсудским, и с Гитлером, и со Сталиным: гражданская война на Украине закончилась меньше полувека назад и до сих пор живы многие её участники с разных сторон. Внуки их, хоть и пользуют символику, однако же смогли удержать движение от лобового столкновения с властью: щиты ОМОНа штурмовать никто не пошёл, наоборот, утыкали их жёлтыми и оранжевыми цветами. Про оранжевый все и так знают - это цвет избирательного штаба Ющенко (у Януковича гамма побледнее - белый со светло-синим), а жёлтый - это цвет "Поры", общественной коалиции из примерно 300 местных неправительственных организаций, созданной по весне 2004 года с целью способствовать поражению на президентских выборах Виктора Януковича, считающегося преемником Кучмы. Надписи "КуЧМО" на стенах - может быть и не их "ноу-хау", но вполне соответствуют слегка нагловатому молодёжному наступательному стилю "Поры".
"Пора": распускаться или в марш по учреждениям?
Статный чернобровый красавец Сергей Сальников, организатор студенческих страйков (забастовок и шире - вообще акций) и сам студент-пятикурсник, узнав, что мы журналисты, даже не даёт нам задать вопрос. Видно, что все мы, братцы и сестрицы приезжие щелкопёры, не радуем разнообразием вопросов, все хотим, в принципе, одного: "Да как же ж смогли? В такой пассивной стране? Да на такое замахнуться?" Сергей сразу начинает о том, как они делали первые страйки, как студенты поначалу боялись активничать, как власти прессовали и где-то даже завели уголовные дела с подбросом оружия, как молодёжь постепенно сатанела и набирала градус (не алкогольный, но - политический), как вчерашние осторожные новички быстро заматеревали и, вооружившись мегафоном и пачкой листовок, вдесятером шли поднимать целые факультеты.
На шкафах, на стенах и даже в туалете в офисе жёлтой "Поры" - масса наклеек, их собственных, их коллег по антикучмовской кампании из чёрной "Поры" и "Чистой Украины", и непонятно чьих, но самых хлёстких: "Яйцом вдарэный" с карикатурным Януковичем, ударенным яйцом (эти знаменитые кадры, как в украинского премьера летит яйцо, а он деланно падает, будто от удара "тяжёлым тупым предметом", обошли весь мир), с Путиным в военной форме, указующим перстом в зрителя: "А ты готов ехать в Чечню?" (чуть ниже там цитата из кандидата Януковича: "Двойное гражданство - вопрос времени") и, наконец, самые неполиткорректные - с одетым в малиновый пиджак и с "голдом" на шее "братком", делающим пахучее дело в общественном месте. Подпись гласит: "Товарищ! Не ссы в лифте! Ты же не донецкий!" - более чем прозрачный намёк на полууголовные донецкие кланы, которые, как говорят, стоят за Януковичем и вроде бы финансируют его кампанию.
Никаких особых секретов Сергей Сальников нам не сообщает. Может быть, научился скрывать их в разговоре с журналистами, а может быть, главный секрет - и его, и украинской революции, - в том, как горят у него глаза во время разговора, глаза человека, который спит явно часа по три в сутки, но который делает дело, очень важное для него и который понимает, что от него, от его действий - в кои то веки что-то и даже многое - зависит. То самое чувство, что так давно не посещало большинство "многоуважаемых россиян". Сергей приводит нам украинскую пословицу, там игра слов, но в примерном пересказе она означает: "Кто борется, тому и побеждается!" В общем, ещё один, но актуальный нынче на Украине, вариант извечного: "Ищите, да обрящете!" По его словам выходит, что у "Поры" в первые дни невиданного подъёма движения, подъёма, к которому готовились и который готовили, но масштабов которого никто не ожидал, был неслабый кадровый кризис. Они рисковали, поручали важные дела не слишком проверенным людям. Кто-то проседал, но большинство - вытягивали. Тут я снова прикусываю губу: "Эх, блин, ну почему я не киевлянин?! Я бы организовал им тут ежедневную газетку, с первого дня!" Но Сальников заражает меня своей энергией. Я думаю вослед: "Ладно, я не киевлянин, я москвич. И это тоже кое что да значит. Ещё поглядим".
Что будет делать "Пора" после почти неизбежной уже победы Ющенко в третьем туре, 26-го, Сергей пока точно сказать не мог. Всё должен был решать съезд, намечавшийся тогда на 19 декабря. Может быть, коалиция распустится за исчерпанностью задач. Может быть, наоборот, станет основой для постоянного гражданского контроля теперь уже за "оранжевой" властью. А может быть, что было бы банальнее и обиднее всего - превратится в обычную политическую партию. Не все бывшие революционеры прошлых революций находили для себя достойные занятия в послереволюционное время. "Марш по учреждениям" превратил в дохлое чучело грозную когда-то российскую партию большевиков, он же убил обновленческий дух западноевропейского поколения 1968-го. Что ж, посмотрим, что будет с революциями на постсоветском пространстве. Украинская, слава богу, уже не первая. И дай бог, не последняя.
Пора и нам
Когда я принимал перед поездом в камере хранения свой рюкзачино и ленкину торбочку, отстоявший 12-часовую смену кладовщик выдал мне прямым текстом: "А ведь я взял с вас полцены. Я же смотрю - вы наши, помаранчовые". И точно: к ленкиным шмоткам была привязана оранжевая лента. Прошла уже неделя, как мы вернулись, но серьёзная вдумчивая Лена носит её всем москвам назло. И дело тут не в Ющенке, не в нежном ленином возрасте и не в украинской мове, которую она не знает и учить не будет, несмотря на украинскую фамилию. Дело в революции, которая как тот опасный наркотик, торкает с первой дозы. Лене хватило двух дней, на самом излёте, с 8-го по 10-е. Я же помню это дело ещё с 89-го. Ну, теперь мы с ней одной крови, даже простудились синхронно, кашляем и перезваниваемся хрипло. Однако, надо бы выздоравливать. Набрались опыта - пора и за работу.
Киев-Москва, 8-18 декабря 2004
