24-25 апреля 2008 года в южной столице Казахстана Алма-Ате прошел уже седьмой по счету Евразийский медиафорум. Традиционно это мероприятие, собирающее влиятельных политологов, экспертов и дипломатов не только Евразии, но и всего мира, патронируется казахстанской властью и становится в определенном смысле презентацией «домашних заготовок» внешней и внутренней политики Республики Казахстан. Последний форум не стал исключением: одной из ведущих тем стало председательство Казахстана в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
Открывая форум, президент республики Нурсултан Назарбаев заявил, что ведомое им государство намерено предложить членам ОБСЕ «Дорожную карту» «укрепления межэтнического и межконфессионального согласия». По мнению казахстанского лидера, такая карта необходима для «разрешения ситуация во многих постконфликтных обществах на обширном евразийском пространстве». С точки зрения Назарбаева, «все наши усилия и весь наш опыт свидетельствует об одном - диалог между культурами и цивилизациями не только нужен, но и возможен. Только таким образом могут быть преодолены разрушительные стереотипы, выставляющие обе стороны в образе противников». На форуме прозвучали и другие не менее важные тезисы. По словам Назарбаева, уже сегодня Казахстан разрабатывает повестку дня будущего председательства в ОБСЕ, а также специальную программу «Путь в Европу». Эта программа нацелена на углубление интеграции с ЕС по всем азимутам (энергетика, транспорт, развитие науки и образования). А потому такие вопросы как влияние прецедента Косово на самоопределение на постсоветском пространстве, «замороженные конфликты» оказались в фокусе апрельского форума. Им были посвящены две специальные секции и тематическая фотовыставка «Признание непризнанных» (последняя была организована РИА «Новости»). Во время своего выступления тему Косово и конфликтов в Евразии особо затронул и президент Казахстана: «Все существующие конфликты продолжаются, а угрозы не уменьшились. Даже появились новые… Мир вновь вплотную столкнулся с проблемой сепаратизма, которая в этот раз вызвала настоящий кризис системы международного права. События в Косово и в Тибете сразу же вошли в арсенал средств, используемых в глобальной геополитической борьбе». Таким образом, уже сегодня Казахстан четко заявляет о том, что готов к тому, чтобы прийти в ОБСЕ не просто в качестве статиста с реактивной внешней политикой, а государством, имеющим собственные представления о стабилизации этнополитической ситуации в Евразии.
Решение о председательстве было принято в ноябре 2007 года в ходе заседания Совета министров иностранных дел стран — членов ОБСЕ. Тогда за это проголосовали все 56 стран — участниц. Это решение было тем более примечательно, что далось Астане в жесткой, но политически корректной борьбе. Первоначально Казахстан претендовал на председательство в 2009 году, получив при этом поддержку не только России и других партнеров по СНГ, но и ряда государств «старой Европы» (Германия, Италия, Нидерланды). Однако это стремление вызвало изрядную критику со стороны США и Великобритании (представители этих стран высказывали сомнения в демократичности этого евразийского государства). В итоге был найден компромисс (лишний раз доказывающий, что взаимопонимание Востока и Запада при прагматичных подходах возможно и достижимо).
На упомянутом выше заседании Совета министров стран ОБСЕ американский дипломат Николас Бернс назвал Казахстан «дружественной США» страной. До настоящего времени в ОБСЕ безраздельно «правил бал» Европейский Союз. Казахстан стал первой страной СНГ, которая получит пост председателя в ОБСЕ (в 2009 году во главе этой структуры встанет Греция, в 2011 году - Литва, в а настоящее время ее возглавляет Финляндия). Еще недавно сам факт того, что бывшая республика Советского Союза получит такую возможность рассматривался как ненаучная фантастика. Однако и Запад и Восток были вынуждены признать, что за постсоветский период Казахстан добился определенных позитивных результатов во многих сферах. В отличие от «национализирующихся» государств СНГ, Астана сделала акцент на гражданско-политической, а не этнической консолидации общества. Сегодня республика реализует не казахский, а казахстанский проект, а в качестве казахстанцев власти рассматривают всех граждан страны вне зависимости от их этнического происхождения (русских, татар, чеченцев, уйгуров, немцев, украинцев…). По мнению Кристиана Понселе, председателя Сената Франции, следует отметить «прогресс в политической, экономической и культурной сферах. Эта страна, являющаяся перекрестком этносов и религий, живет в атмосфере стабильности». Что же касается проблем с демократией, то относительно Казахстана многие американские и европейские эксперты сходятся во мнении, что в республике есть авторитаризм, но есть и модернизация (в отличие от других стран Центральной Азии).
Чрезвычайно интересной является некая инвентаризация опыта (и политического, и экономического) воздействия Казахстана на те точки СНГ, которые принято называть «горячими». Сегодня именно это государство активнее других сотрудничает с Грузией, наращивает взаимное партнерство с Азербайджаном. Вообще в последние три года кавказское направление внешней политики становится одним из приоритетных для Астаны. В 2007 году российская дипломатия была активным лоббистом Казахстана в его продвижении на пост государства-председателя ОБСЕ (речь шла даже об отказе Москвы от процедуры голосования, если Астана не получит поддержку), но приход Казахстана на первые позиции в ОБСЕ вовсе не будет означать, что наш главный евразийский партнер во всем и всегда будет проводить курс, выгодный Кремлю. На сегодняшний день российские и казахстанские интересы на Южном Кавказе далеко не всегда и не во всем совпадают. В этой связи необходим реалистичный взгляд на те перспективы, которые может сулить Москве «год Казахстана» в ОБСЕ.
По мнению авторитетного казахстанского исследователя Досыма Сатпаева, «несмотря на то, что Грузия наряду с Украиной и Киргизией, с точки зрения руководства Казахстана, не являются образцами для политического подражания, контакты с «революционерами» поддерживаются». В пользу данного тезиса говорят не только постоянные контакты лидеров Грузии и Казахстана, но и бизнес-активность будущей страны-председателя ОБСЕ в Грузии. В этом (как и во многом другом) проявляется прагматизм казахстанской внешней политики.
При всем консерватизме и негативном отношении к «цветным революциям» Астана понимает, что природа не терпит пустоты. Охлаждение отношений между Тбилиси и Москвой создало определенные «пустоты» в Грузии, заполнить которые не преминула Астана. В 2005 году в бывшую республику советского Закавказья пришел «всерьез и надолго» банковский бизнес. По словам Досыма Сатпаева, «и Грузия весьма заинтересована в увеличении казахстанских портфельных инвестиций, опасаясь недостаточной финансовой помощи со стороны Запада. Исходя из того, что Грузия сейчас активно ищет новых инвесторов на фоне довольно сложных экономических и политических взаимоотношений с Россией, а Казахстан, в свою очередь, пытается проводить политику проникновения на рынки других постсоветских государств, Тбилиси и Астана быстро нашли общий язык. Казахстан проявил заметный интерес к приватизации черноморской курортной инфраструктуры Грузии, а также к транспортировке грузов по территории Грузии с выходом на Европу». В первой половине 2005 года прямые инвестиции Казахстана в грузинскую экономику составили 449, 7 млн. долларов США. По словам тогдашнего грузинского министра иностранных дел Гелы Бежуашвили, только в начале 2006 года казахстанские инвестиции в экономику Грузии составили порядка 300 миллионов долларов США, а к концу 2006 года - около 1 миллиарда. В ноябре 2006 года казахстанская компания «Казтрансгаз» заявила, что оплатит Грузии ее газовые потери, обменяв их на долю в местном страховом рынке. Это предложение прозвучало сразу же после того, как «Газпром» предложил увеличить цены на газ для Грузии с $110 до $230 за тысячу кубометров. Тогда же «Казтрансгаз» стал владельцем тбилисской газораспределительной сети «Тбилгаз». Сегодня по объему инвестиций в грузинскую экономику Казахстан занимает первое место, опережая Турцию и Великобританию, идущие следом. Что же касается политики, то Астана со всей определенностью оказала поддержку Михаилу Саакашвили в ноябре 2007 года. На этот раз революционер-2003 объективно выполнил консервативную и контрреволюционную роль, и его стремление к «стабильности и предсказуемости» нашло понимание у политической (и экспертной) элиты Казахстана.
Весьма активно Астана работает и с Азербайджаном. В июне 2006 года президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым и президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым был подписан Договоре о содействии и поддержке транспортировки нефти из Республики Казахстан через Каспийское море и территорию Азербайджанской Республики на международные рынки посредством системы «Баку-Тбилиси-Джейхан». 7-8 августа 2007 года президент Азербайджана Ильхам Алиев посетил Казахстан. В ходе этого визита был подписан Меморандум, в котором были четко определены намерения договаривающихся сторон совместно реализовать Транскаспийский проект (базовые принципы которого были прописаны в июне 2006 года). В этом проекте будут задействованы терминалы на казахстанском и азербайджанском побережьях Каспийского моря, а также соединительные сооружения системы «Баку—Тбилиси—Джейхан». Тогда же президенты Азербайджана и Казахстана поставили в качестве стратегической цели утроение двустороннего товарооборота, доведя его до 1 млрд. американских долларов. Помимо энергетики Казахстан проявляет значительный интерес к развитию совместно с Азербайджаном транспортных коммуникаций на Южном Кавказе. По словам бакинского политолога Ровшана Ибрагимова, «стоит отметить, что Казахстан давно использует страны Южного Кавказа как перевалочный путь для перевозки нефтяных продуктов и зерна. В Баку введен в строй зерновой терминал мощностью до 800 тыс. тонн зерна в год, где будут хранить зерно из Казахстана для дальнейшего экспорта на мировые рынки. В перспективе Казахстан планирует экспортировать по данному маршруту (речь идет о проекте Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс - С.М.) до 5 млн. тонн зерна в год. Так что строительство железной дороги Баку-Тбилиси-Карс будет способствовать расширению экспорта зерновых из Казахстана». Уже сегодня этот проект успели окрестить железнодорожным Баку-Джейханом.
В этой связи следует отметить, что Казахстан, пытающийся играть самостоятельную геополитическую и экономическую роль в Евразии, вряд ли станет поддерживать взгляд официальной Москвы на самоопределение Южной Осетии, существующий ныне. В данном случае Южная Осетия интересует нас в большей степени потому, что именно в этой «горячей точке» внешнее миротворчество осуществляется под наблюдением не ООН (как это происходит в Абхазии), а ОБСЕ. Миссия Организации работает в зоне грузино-осетинского конфликта, начиная с декабря 1992 года. В 1993 году между Личным представителем Действующего представителя СБСЕ (тогда ОБСЕ называлось Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе, СБСЕ - С.М.) и представителями де-факто властей Республики Южная Осетия был подписан «Меморандум о взаимопонимании по Миссии СБСЕ в Грузии». Именно этот документ и стал политической и правовой основой для присутствия Миссии в Южной Осетии. За весь этот период активность Миссии оценивалась и воспринималась конфликтующими сторонами по-разному. Неким рубежным периодом можно считать 2004 год, когда команда грузинского президента Михаила Саакашвили решила совершить «блицкриг», приведший не просто к «разморозке» конфликта и человеческим жертвам, но и к деградации всего переговорного процесса, начатого в 1992 году. Тогда, по мнению лидеров Южной Осетии, Миссия ОБСЕ не дала принципиальной оценки событиям, увлекшись «объективизмом» в пользу Тбилиси. В 2006 году лидер Южной Осетии Эдуард Кокойты даже сравнивал работу ОБСЕ с деятельностью грузинских спецслужб на территории непризнанной республики. В последние два года жесткую критику со стороны Цхинвали вызывает стремление участников Миссии контактировать с «альтернативным правительством» Южной Осетии во главе с Дмитрием Санакоевым (расположено в грузинском селе Курта). Сегодня Миссия ОБСЕ попадает под огонь критики со стороны Цхинвали еще и потому, что официальные представители Тбилиси (президент Михаил Саакашвили, министр по реинтеграции Темур Якобашвили, глава МИД Давид Бакрадзе) неоднократно озвучивали тезис о необходимости переформатирования миротворческого процесса. Речь в частности шла о расширении формата Смешанной контрольной комиссии путем кооптации туда представителей ОБСЕ.
Как бы то ни было, за 15 лет Миссия ОБСЕ реализовала в Южной Осетии ряд гуманитарных проектов, причем показательно то, что некоторые акции конца 1990-х были поддержаны личными средствами энтузиастов, работников Цхинвальского офиса. Представители ОБСЕ совместно с трехсторонними военными наблюдателями Смешанных сил по поддержанию мира в зоне грузино-осетинского конфликта проводят мониторинги в «горячей точке». Сегодня Миссия является одним из важных (пусть и не всегда эффективных) акторов миротворческого процесса. В 2010 году эту работу будут курировать представители Казахстана, имея с одной стороны фактор российской поддержки внутри ОБСЕ, а с другой особые экономические отношения с Грузией. Это будет непростым экзаменом на прочность российско-казахстанских двусторонних отношений. Если бы председательство Казахстана в ОБСЕ продолжалось бы 4-5 лет, Москва могла бы рискнуть и согласиться на кооптацию его представителей в состав СКК (за это время динамика урегулирования могла бы стать позитивной). Однако Астана будет руководить ОБСЕ всего лишь год, а в 2011 году «у руля» станет Литва, настроенная откровенно прогрузински, и имеющая сложные отношения с Россией. Впрочем, у Казахстана есть своя мотивация в неприятии сепаратизма (а казус Южной Осетии воспринимается в Астане именно так). Да, на территории Казахстана не было своих де-факто образований, но призрак «русского сепаратизма» (в северных и восточных районах республики) еще не умер ни в сознании действующих политиков, ни в экспертном сообществе республики. И хотя лидеры республики никогда не строили (в отличие от Грузии) Казахстан для казахов, определенные эксцессы конца 1980-х начала 1990-х годов (здесь и националистические выступления казахской молодежи в 1986 году в Алма-Ате, и процесс «казачьего возрождения» в Уральске) заставляют осторожничать не только во внутренней, но и во внешней политике.
Нагорно-карабахский конфликт также находится под формальным кураторством ОБСЕ. Главным субъектом миротворчества там является т.н. Минская группа ОБСЕ (хотя в Минске группа ни разу и не собиралась). Заметим, что на данном направлении у Казахстана есть свои традиции. Напомним, что еще во время официального существования Советского Союза 21-23 сентября 1991 года первый президент РФ Борис Ельцин вместе с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым посетил регион нагорно-карабахского конфликта, в том числе Степанакерт, столицу Нагорного Карабаха. По итогам визита появилось Совместное коммюнике двух президентов, подписанное 23 сентября 1991 года в Железноводске со стороны руководителей России, Казахстана, Армении и Азербайджана при участии в качестве наблюдателя представителей Нагорно-Карабахской Республики. Целями «Железноводского коммюнике» были провозглашены: стабилизация ситуации в регионе и возвращение депортированного населения к местам своего проживания, освобождение заложников, размещение в зоне конфликта информационных групп из представителей России и Казахстана и обеспечение объективной информации о ситуации. Несмотря на то, что тогдашняя миссия не увенчалась успехом (военный конфликт продолжался до мая 1994 года), у «Железноводского коммюнике» в регионе сохранилась положительная репутация (в том числе и среди карабахских армян). В этом смысле у Назарбаева есть возможность апеллировать к позитивному прошлому, а это серьезный ресурс. В конце концов, не его, и не Ельцина вина в том, что стороны конфликта не смогли прийти к компромиссу, отложив его на два с половиной года. В случае с нагорно-карабахским конфликтом (в отличие от Южной Осетии) у Казахстана, таким образом, есть некоторый капитал репутации. «Объективность» Астаны на этом направлении, правда, осложняется двумя факторами - растущей экономической кооперацией с Баку и опять же боязнью сепаратизма, как такового.
В любом случае Казахстан будет получать некие «запросы» со стороны Тбилиси, Баку. Впрочем, и Ереван, и Москва не останутся в стороне. Казахстан в течение всего 2010 года (а также уже, начиная со дня сегодняшнего) многие будут рады увидеть в числе своих друзей и союзников. Однако Астана окажется вынуждена не просто регистрировать импульсы извне, но и реагировать на них. Таким образом, 2010 год может стать, либо годом компромиссов по Южной Осетии и Нагорному Карабаху (пока Казахстан в ОБСЕ их можно будет обосновать и продавить), либо годом утраченных возможностей, а также некоторого охлаждения между двумя ведущими евразийскими партнерами. По справедливому замечанию Досыма Сатпаева, «Казахстан, в отличие от других постсоветских стран, не выступает в роли просителя, а рассчитывает лишь на взаимовыгодное сотрудничество. Получается, что рычагов давления на Астану у Москвы не так много, кроме, разве что, транзитной зависимости Казахстана от России, но это и заставляет республику искать другие экономические контакты. Именно поэтому Кремль вряд ли предпримет какие-либо действия, чтобы укрепившийся экономический союз Грузии и Казахстана распался, так как это может вызвать негативную реакцию в Астане, которая имеет собственное видение того, какое место должна занимать страна на территории бывшего Советского Союза». Таким образом, главной задачей уже ближайшего будущего станет поиск компромиссов между двумя видениями будущего Евразии.
