Саммит Америк в Панаме и, в первую очередь, возобновление дипломатического общения между США и Кубой вызвали в западной прессе многочисленные и противоречивые комментарии. Некоторые авторы видят в этом событии исторический прорыв. Другие считают, что это очередной симптом того, что США сдают свои позиции. Наконец, есть комментаторы, которые пытаются дистанцироваться от идеологии и посмотреть на ситуацию практически.
Издание Daily Beast опубликовало одобрительный отзыв мексиканского комментатора Леона Краусе (León Krauze). Важность этого саммита, по его мнению, в том, что он ознаменовал собой возобновление взаимодействия между США и Латинской Америкой. По итогам теракта 11 сентября 2001 г. поддержание контактов с латиноамериканскими странами практически исчезло из повестки США, хотя до того Джордж Буш-младший считал это одной из своих приоритетных внешнеполитических задач. В частности, он выдвинул ряд дипломатических инициатив, «направленных на увеличение присутствия США в регионе».
Но после теракта главный внешнеполитический фокус переместился на Ближний Восток, а на работу с Латинской Америкой ресурсов уже не хватало. «Этот вакуум влияния, - комментирует автор, - открыл Уго Чавесу путь к власти. Пусть его драматичный антагонизм и был смешон, но намерения у него были вполне серьезными. Равно как и его рвение: за последующие годы Чавес создал альянс, который успешно пользовался отсутствием внимания со стороны Вашингтона». Тем не менее, и Буш-младший, и (до последнего времени) Обама продолжали смотреть на происходящее в Латинской Америке сквозь пальцы.
Но теперь все изменилось: Латинская Америка снова оказалась в фокусе, и, главное, с самого начала был избран верный подход. «Вступив в непосредственное взаимодействие с режимом Кастро, - объясняет Краусе, - президент Обама не только поддержал интересы кубинского народа, но и утвердил лидерство Америки [«Америкой» автор называет США] в регионе. Причем сделал это очень мягко». И это важно, потому что раздувание «антиамериканских» (опять же, в смысле направленных против США) настроений – было ключевой стратегией кубинского режима с самого начала эмбарго. Эта же стратегия годами энергично использовалась в Венесуэле – сначала Чавесом, потом его преемником Мадуро, который, как предполагает автор, наверно, надеялся, что Обама на саммите сделает какой-нибудь некорректный шаг, чтобы можно было придраться, но «Обама не удостоил».
Это особенно значимо, объясняет Краусе, потому что в латиноамериканских странах большую роль играют символические жесты. В данном случае, как считает автор, Обаме удалось нанести удар по изживающей себя антиамериканской риторике. Это существенный прорыв, особенно с учетом того, что регион сейчас находится в стесненных экономических обстоятельствах, и многие страны там нуждаются во внешней помощи. Теперь, чтобы это направление успешно развивалось, «Обама должен способствовать укреплению и росту среднего класса и поддерживать уязвимые группы – людей, которые только что выбрались из бедности, но легко могут скатиться обратно». И главное, подытоживает Краусе, Обама должен выполнить обещания, данные в Панаме. В первую очередь, не игнорировать сопротивление кубинского режима, который, конечно, будет проявлять инертность.
В том же издании появилась критика. Консервативный комментатор Бен Доменеч (Ben Domenech), основатель интернет-издания The Federalist, считает эту примирительную инициативу «троллингом» со стороны Обамы, причем как в адрес американских кубинцев, так и в адрес республиканцев в США, несмотря на то, что большинство американцев (в том числе кубинского происхождения) ее поддерживают. Доменеч предполагает, что критику этого шага будут использовать в своих предвыборных кампаниях республиканские кандидаты на пост президента, хотя выражает опасение, что критика будет подана не под тем углом, под которым следовало бы.
«Проблема радостного рукопожатия президента Обамы и Рауля Кастро, - пишет он, - даже не в том, что это откровенный троллинг пожилых американских кубинцев, и не в пренебрежительном отношении к преступлениям кубинского режима, и даже не в том, что президент пошел на этот шаг без согласования с конгрессом. Хотя, в общем-то, иных причин для дружеских посиделок с Раулем Кастро (чтобы торговать с ними, как и с другими странами, нам совершенно необязательно дружить в десны), кроме как чтобы подразнить своих критиков, у президента Обамы нет».
На самом деле проблема в том, что никакой нормализации отношений при таком подходе нет и быть не может. Здесь Доменеч проводит параллель с президентом Рональдом Рейганом, который действовал под лозунгом «мы выиграем, а они проиграют», бывшем притчей во языцех у политических экспертов того времени. Обама сейчас действует по обратному принципу: «они выиграют, мы проиграем», и этим подходом характеризуется вся его внешняя политика. Нормализация, объясняет автор, - это когда уступающая сторона в обмен на свой акт доброй воли что-то получает. А здесь, по итогам всех десятилетий, когда США держали санкции и говорили о своих приоритетах, они не получают ничего. Таким образом, эта нормализация – просто «ни к чему не обязывающий подарок режиму Кастро».
То же самое можно наблюдать в переговорах по ядерной сделке с Ираном: «в обоих случаях заклятый враг США получает от американцев стратегические уступки, а взамен не дает ничего». Да, односторонние санкции против Кубы были, по большому счету, неэффективны (и поэтому многие хотят, чтобы их отменили), но можно было хотя бы в обмен на нормализацию потребовать каких-нибудь существенных реформ на Кубе. «Разве, - риторически спрашивает Доменеч, - мы получим нормализацию статуса бухты Гуантанамо? Разве нам выдадут беглецов, чтобы они предстали перед законом? Разве Куба извинилась за поддержку терроризма? Разве Куба должна теперь ответить за сбивание американского гражданского самолета в международном воздушном пространстве в 1996 г.? Разве на Кубе выпустили политзаключенных? Разве на Кубе хоть на йоту ослабли социальные и политические репрессии?» Этого можно было бы потребовать, и от этого могли бы выиграть и кубинцы, и американцы. Но Обама ничего такого не сделал, а, просто поменял одну неэффективную одностороннюю политику на другую.
Более сдержанный и детальный комментарий по поводу сближения США и Кубы опубликовал чилийско-нидерландский аналитик Хосе Сепеда (José Zepeda). Он описывает это событие, в первую очередь, как неизбежное, хотя и амбивалентное. С одной стороны, оно действительно окружено международной поддержкой. С другой стороны, у него много противников, хотя их численно меньше. Сепеда отмечает, что здесь важную роль сыграло посредничество Ватикана, в первую очередь за счет того, что папа Франциск – это первый латиноамириканский папа. В результате многие сенаторы и представители конгресса США, будучи католиками и одновременно противниками дипломатического сближения с Кубой, оказались в противоречивой ситуации.
Некоторые возможные последствия сближения, безусловно, выгодны Кубе. Например, сейчас Куба получает примерно 2 млрд. долларов в год за счет средств, которые отправляют на родину кубинцы, работающие в США. Если отношения наладятся, то уровень поступающих таким образом денег может возрасти в пять раз. Кроме того, кубинское правительство сможет закупать у США больше продовольственных товаров и сельскохозяйственной продукции. В некоторых областях общественно-экономической жизни Кубы уже наблюдается прогресс, а изоляция и эмбарго его тормозят. В политическом плане, опять же, изоляция способствует укреплению правительственного авторитаризма, вместо того чтобы продвигать демократическую повестку (этот момент часто используют сторонники сближения). таким образом, устранение этих изоляции очень желательно. Хотя, есть и спорные вопросы, по которым будет трудно добиться компромисса. В частности, со стороны Кубы, это статус Гуантанамо и компенсация гуманитарного и экономического ущерба, нанесенного Соединенными Штатами.
Для США возобновление отношений – это возможность убрать бессмысленное эмбарго. Что еще важнее, это попытка не утратить окончательно влияние в регионе в пользу Китая и России. Это вполне ощутимый риск с учетом того, что в последние 20 лет присутствие США в Латинской Америке всё сокращалось, а вместо этого в регионе завязывались и укреплялись политические, экономические, технологические и военные связи с другими странами.
Все это находится в более широком историческом контексте. «Когда Барак Обама в 2008 г. стал президентом США, - пишет Сепеда, - он сказал, что его страна хочет возобновить отношения с Латинской Америкой. Это простое замечание заключало в себе сложную политическую перспективу, потому что исторически между североамериканской державой и странами Латинской Америки отношения никогда не были равными. Асимметричный характер этих отношений привел к поляризации. Для некоторых Вашингтон был необходимым союзником, помогающим поддерживать статус-кво; для других он был главным империалистическим пособником диктаторских правительств. На Кубе эта поляризация породила мощную антисевероамериканскую риторику. Эта полемика задушила многие возможности для развития в регионе демократических обществ, правовых государств и политически и экономически стабильных стран». При этом попытка выстроить новые отношения в принципе естественна, так как естественно сотрудничество между странами, имеющими такие сильные исторические, географические и геополитические связи.
Начало дипломатического взаимодействия, считает Сепеда, само по себе должно обусловить политические перемены на Кубе. В противном случае правительство сильно рискует. Во-первых, реформы, которые оно проводит, требуют денег, а дипломатический прорыв дает надежду на то, что их станет больше (в противном случае их не удастся провести). Во-вторых, значительная часть кубинского общества будет недовольна отсутствием перемен к лучшему по итогам снятия эмбарго, на которое прежде можно было ссылаться как на причину слабого прогресса.
Сепеда также подчеркивает, что для понимания логики отношений между США и Кубой необходимо осознавать значение кубинского национализма. Их противостояние нельзя объяснить только посредством социальных моделей (либеральная демократия vs. коммунизм), или геополитического антагонизма (со времен холодной войны), или торговой изоляции. «Без национализма, - поясняет автор, - не было бы ни правительства Кастро в Гаване, ни кубинской модели. Национализм создал условия для создания оборонной модели, которая допускала ограничение гражданских прав. При этом Куба – это особая модель, включающая в себя социально одобренную деспотию, но способная, среди прочего, достигать высокого уровня в таких областях, как образование, здравоохранение и распределение доходов и превосходящая по этим показателям большинство других стран Латинской Америки».
Это националистическое антиимпериалистическое противостояние можно смягчить, но для этого действия Вашингтона сейчас должны разительно отличаться от политики времен холодной войны – в первую очередь, отсутствием манипуляций и попыток косвенного воздействия. Для Кубы сейчас, прежде всего, важно укрепить региональное сотрудничество и заручиться поддержкой своих латиноамериканских соседей. Это может облегчить ее экономическую трансформацию. Прецеденты СССР и Китая в ее случае не слишком показательны из-за того, что демографические и природные ресурсы Кубы несопоставимо меньше. Поэтому она в большей степени зависит от международных связей. И здесь, подчеркивает автор, ЕС и США нужно приложить максимум усилий, чтобы нынешнее противостояние между Москвой и Вашингтоном не затронуло Кубу, как это было во время холодной войны.
