В российском и болгарском медиапространстве довольно оживленно обсуждается тема дня освобождения Болгарии от османского ига (3 марта). В частности, говорят о том, что первых лиц России, которая в свое время сделала большой вклад в борьбу с Османской империей, на торжества не приглашают уже второй год подряд. Эти разговоры находятся в контексте обострения отношений между Россией и Турцией.
В принципе англоязычные СМИ иногда используют такие истории, где речь идет о не очень влиятельной стране, но есть тематическая связь с каким-нибудь широко освещаемым сюжетом, чтобы в очередной раз поговорить об этом сюжете. Отношения России и Турции – это сейчас один из таких сюжетов. Однако информационным поводом англоязычные СМИ в этот раз не воспользовались.
Медийная специфика Болгарии в том, что про нее очень мало пишут. NY Times, например, в последние лет десять не посвящает ей больше 200 материалов в год (причем во многих из этих материалов она упоминается лишь вскользь). Guardian – чуть больше, в среднем около 400 материалов, но Guardian вообще несколько больше, чем NY Times, интересуется внешним миром. Это, конечно, гораздо больше, чем материалов, например, о Таджикистане или Гамбии, но заметно меньше, чем разговоров о других участниках ЕС.
Главные темы, в связи с которыми начинают говорить о Болгарии, - это отношения между Россией и ЕС, особенно когда речь заходит о строительстве трубопроводов. Реже – отношения внутри ЕС (в основном когда обсуждается кризис в Греции). Например, The Economist недавно писал о том, что греческие предприниматели из-за высоких налогов начали выводить свои бизнесы за пределы страны – в частности, в Болгарию.
В последний раз о Болгарии в связи с Россией довольно много писали прошлым летом. Это было продолжением истории о прервавшемся проекте строительства трубопровода «Южный поток». Deutsche Welle, например, тогда отметила, что Россия после некоторого охлаждения начала проявлять к Болгарии относительное дружелюбие. В декабре (2014 г.), сообщал материал, Кремль резко критиковал Болгарию, участницу ЕС и НАТО, за то, что она поддержала западные санкции против России. Критика пришлась на тот момент, когда был остановлен проект «Южного потока», причем ответственность за это российская сторона возлагала на Болгарию, точнее на ее неспособность действовать в качестве независимого игрока на международной политической арене. Теперь (август 2015 г.) тон смягчился. Незадолго до того из самой Болгарии поступили почти извинения: премьер-министр страны Бойко Борисов заявил, что Болгария совсем не хочет охлаждения отношений с Россией.
Смена тона состояла, в частности, в том, что Россия признала принадлежность Болгарии к НАТО состоявшимся фактом, который стал следствием ее решения как суверенного государства. Также говорилось о том, что, несмотря на все неприятные моменты, государствам нужно продолжать сотрудничать.
По всей видимости, попытки России наладить отношения с Болгарией объясняются ее стратегическим, с точки зрения проведение трубопроводов, географическим положением. Для России трубопроводы – это важный рычаг, с помощью которого она пытается воздействовать на внешнюю политику. Но это только часть мотивации. Еще один фактор – это желание Кремля подорвать сплоченность внутри НАТО и ЕС, и Болгария в этом плане представляет собой один из инструментов благодаря давним историческим и культурным связям с Россией. У Москвы до сих пор много влиятельных сторонников в Софии (преимущественно в рядах социалистической оппозиции). Для Болгарии, заключает DW, конечно, было бы выгодно выступить посредником в урегулировании отношений между Россией и Западом, но «большинство болгарских политиков понимают нереалистичность сценария, при котором такая маленькая страна вдруг получила бы ключевую роль на международной арене».
