Согласно исследованию The Opportunity Nation Coalition, почти 15% или 6 млн молодых американцев нигде не учатся и не работают. Наибольшее число безработной молодежи приходится на крупные города. Например, в Чикаго, Хьюстоне, Далласе, Майами, Филадельфии, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Атланте количество безработных молодых людей в возрасте от 16 до 24 лет в среднем составляет 100 тысяч человек.
Биология лентяйства
Когда людям вдруг показывают обобщенные результаты каких-то анализов их же собственного поведения или здоровья, они обычно удивляются. Откуда такие данные? Невдомек им, что статистика и аналитика построены на наблюдении и обобщении, что среднему простому обывателю не очень свойственно. Это справедливо и в отношении недавних откровений социологов, которые обнаружили, что молодое поколение американцев состоит не только из трудоголиков и карьеристов, но 15 процентов отъявленных бездельников, которые ничего толком не знают, не умеют и не хотят.
Любой антрополог на это ответит, что выбраковка имеет место в любой популяции, просто в нормальных диких условиях лентяй умирает с голоду, а в условиях постиндустриального социального государства такие личности оказываются в группе выживания. Дело в избытке ресурсов: за счет родителей, друзей или системы помощи безработным эти обреченные на социальную отбраковку люди выживают и продолжают вести свое бессмысленное существование.
Почему бессмысленное? Дело в том, что с точки зрения устройства социума в его структуре есть ресурсодатели и ресурсопотребители. Обычно эти роли в некоторой пропорции совмещаются, если смещение происходит в сторону производства – член социума стремится вниз социальной лестницы, если в сторону потребления – вверх. Движение снизу вверх – и есть социальный лифт. Там, где есть ресурс и потребление переходит некий предел, возникает свободное время, высвобождается возможность для творчества. В социальном муравейнике наверху – каста абсолютных потребителей, достигших этого положения путем неких трудов, а внизу – каста абсолютных производителей.
И только одна категория находится внизу, но является абсолютными потребителями чужих ресурсов – это вот эти лентяи. Они соответствуют паразитическим организмам в биосфере. Дело еще в том, что психологически лентяй представляет собой особый тип адаптации. У него не работает мотивационный механизм, а вместе с отсутствием мотивации он теряет и способность радоваться. Психология человеческой деятельности построена на получении удовольствия, т. е. захвате дофамина, а дофамин вырабатывается в ответ на стимулы, самые сильные из которых – познание и творчество. Поэтому лентяй – это не просто паразит, но еще и грустный депрессивный паразит.
Теология лентяйства
Но если животный мир смирился с паразитами и приспособился к ним, то человечество сложно относится к лентяям. Все дело в глубоко запрятанной архетипической идее необходимости труда. В глубине души любой человек убежден, что работать надо не для того, чтобы выживать. Работа, труд обусловлены архаической связью с жизнью и предназначением человека. Человек архаики – земледелец, и его отношение к земле не рабское, он относится к ней как к кормилице, то ли матери, то ли жене. Интимное, словом, отношение. И работа, деятельность связывает его не только с этой землей, но и с его мифологическим прошлым, с осознаваемым и потерянным блаженством, внутриутробным бытием беструдного века.
Авраамические религии видят это время в первотворном рае, например, в старинных русских духовных стихах острое переживание труда как проклятия и долга связывает человека с праотцом Адамом:
Плакася Адам перед раем седя:
Раю мой, раю, прекрасный мой раю!
Мене бо ради раю сотворен бысть,
а Евы ради раю заключен бысть.
Уж аз не вижю райския пищи,
уж аз не слышу архангельска гласа…
Велел нам Господь Бог
На земли трудиться,
Господу молиться,
Друг друга любити
И зла не творити.
От праведных от трудов
Сытым пребывати,
От потного лица
Милостыню дати.
Вот такая теология труда. Он и проклятый, но и благой, поскольку сужден человеку за дело. И в самой простой безрелигиозной парадигме тоже есть осознание необходимости труда – чтобы человек был человеком. Это та же отсылка к архаическому двуликому труду, но только через разные дополнительные конструкты – гуманистический и педагогический.
Но есть и альтернативная теология труда – теология освобождения, в которой главными идеями выступают идея «счастья» и идея «свободы». Эта теология (или философия) вполне широко распространена. В ее основе – несколько деконструированная идея восстания, борьбы, только золотой век, блаженство из мифологического прошлого перенесен в настоящее или будущее. Человек, оказывается, создан «для шастья», как писали это слово, неведомое древнерусскому языку, в начале 19 в. Собственно, борьба и ведется за жизнь в этом блаженстве, а свобода видится как освобождение от общества, уход от социума и обязанности труда. На этом построено много разных мировоззрений, в том числе хиппи, разные прогрессистские, оптимистические и некоторые коммунистические. Гностический «бог» этой теологии – неправильный порядок мира, который не принимает чающий свободы.
Неосознанно лентяи и бездельники тоже привязаны к такого типа теологии. Но если они начинают рефлексировать, то обычно и выходит, что им все должны, кругом несправедливость, карабкаться по лестнице у них нет мотивации, да и зачем все это… Самое неприятное, когда такая теология овладевает массами. Похоже, что именно это произошло в нашем обществе. Да так, что идейных бездельников у нас не 15%, а все 85. А вот как раз 15 приходятся на трудоголиков, энтузиастов и работяг. Есть очень простой тест – ответ на вопрос, согласились бы вы получать зарплату и не работать. Те, кто отвечает «да», попадает в группу большинства, связанную с теологией освобождения от труда.
Психология лентяйства
На национальном уровне формируется психология «большого лентяйства». В нее вписывается довольно много вещей: и откаты, и разные типы коррупции, и халтура, и туфта, и халява и гедонизм, доходящий до полной безнравственности, да и много того, что мы считаем нашими национальными чертами. А это просто заматеревшее лентяйство и бездельничество, которое наслоилось плотным слоем на разные вполне нейтральные особенности национальной психологии – раздумчивость, медлительность, сентиментальность.
Но вернемся к американским бездельникам. Окончив хай-скул или даже колледж, молодые люди оказываются перед необходимостью менять психологию на взрослую и самим искать адаптации к жестким конкурентным условиям социума. К этому столкновению их по идее и должны были готовить в школе или университете. Но изоляция индивидуума в современном обществе такова, что адаптационные навыки не прививаются. И молодые люди боятся самостоятельности, боятся собственных решений, предпочитают прокрастинацию (это когда важные решения откладываются со дня на день). Это плохо. Вопрос только в том, сколько таких лентяев и прокрастинаторов. Если 15% - то надо создавать службы адаптации. А если почитай все такие – такое общество обречено. Разве что те 15% трудоголиков и работяг каким-то образом встанут над лентяями и научат их получать радость не от борьбы, а от творчества.
