3 июня 2006 года на заседании Совета национальной безопасности Грузии президент Михаил Саакашвили заявил, что 13 июня в Санкт-Петербурге состоится его встреча с президентом России Владимиром Путиным. "Мы еще раз протягиваем руку России, но необходимо понимать, что времени мало, а вопросы острые, - заявил Михаил Саакашвили. - У нас принципиальный подход к этим вопросам". Саакашвили высказался за необходимость «конкретного и принципиального разговора» с «конкретными» же результатами. И Москве, и Тбилиси очевидна актуальность жесткого и откровенного разговора, а не набора политкорректных любезностей.
Российско-грузинская "война" комментариев, политических деклараций и заявлений образца 2006 года по степени ожесточенности превзошла информационные баталии времен грузино-осетинского (1990-1992 гг.) и грузино-абхазского (1992-1993 гг.) межэтнических конфликтов. Ведь даже в начале 1990-х гг. в дипломатической лексике наших стран в отношении друг друга отсутствовали такие выражения, как "фашизм", "аннексия", "геноцид". В результате отношения Грузии и России переросли в острейшую проблему на Южном Кавказе, а некогда «братская» республика стала для Москвы самым неудобным и несговорчивым партнером среди участников СНГ.
Российско-грузинские отношения носят парадоксальный характер. С одной стороны, и в российском, и в грузинском обществах существует явное желание восстановить те традиции, которые создавались многими поколениями, а с другой стороны - официальные отношения переживают серьезный кризис.
На одной чаше весов оказываются традиционные связи (прежде всего социокультурные) между Грузией и Россией. В течение двухсот лет Грузия входила в состав Российского государства (в имперском и советском облачении). Ее политический класс был инкорпорирован в российскую элиту (от семьи Багратиони до Шеварднадзе), а грузинская культура (в самом широком смысле) была легко и с симпатией принята и усвоена российским населением. На другой чаше весов - груз взаимных претензий и противоречий перестроечного и постсоветского периода, неразрешенные конфликты в Южной Осетии и в Абхазии.
Сегодня, похоже, весь набор обвинений и претензий уже исчерпан. В этой связи возникает непраздный вопрос: "Неужели весь позитив в российско-грузинских отношениях будет ограничен одними лишь историческими воспоминаниями?" И если принять тезис, что добрососедские отношения между нашими странами отвечают национальным интересам и России, и Грузии, то откуда возьмутся ресурсы и источники для восстановления доверия в нынешней тупиковой ситуации?
У России и Грузии на сегодняшний день разные взгляды на причины и характер межэтнических конфликтов на территории наших государств, Тбилиси и Москва по-разному оценивают процесс "вестернизации" Южного Кавказа и всего постсоветского пространства. Если для Грузии европейская и североатлантическая интеграция - это критерий цивилизованности и мерило демократичности, то для России, скорее, - покушение на ее особые интересы в регионе.
Россия и Грузия по-разному оценивают военно-политическое присутствие самого сильного государства СНГ в Кавказском регионе. Если для Москвы это в первую, вторую, и сотую очереди - проблема обеспечения безопасности Северного Кавказа и всего российского Юга, то для Тбилиси- имперские происки и угроза "аннексии".
Перечислять взаимные противоречия и претензии можно до бесконечности. Куда сложнее "инвентаризировать" общие точки соприкосновения российских и грузинских интересов. Между тем такие точки есть, и периодически о них заявляют и в Москве, и в Тбилиси. Другой вопрос, что эти точки не объединены в некую систему. Экспертные сообщества обеих стран практически не брали на себя труд составить новое меню российско-грузинских отношений. Однако это меню должно быть составлено как можно быстрее.
Опыт такой работы на евразийском пространстве уже был. В начале 1990-х гг. российско-азербайджанские отношения были не на нулевой, а скорее на отрицательной отметке. Проблема Карабаха и его утраты Азербайджаном в 1994 г. определяла (и отравляла) российско-азербайджанские двусторонние отношения. Взять хотя бы тогдашнее отношение официального Баку к чеченской кампании России. Исключение же Карабаха как главного "блюда" из российско-азербайджанского меню и сосредоточение на других проблемах, казавшихся ранее второстепенными (трансграничное сотрудничество, проблема разделенных народов, сотрудничество по Каспию, развитие экономических отношений, борьба с исламским радикализмом), существенно сблизили позиции двух стран. Результат – два официальных визита российского президента в Азербайджан, позитивное решение Баку по Габалинской РЛС, активное сотрудничество наших бизнес-элит, признание роли Москвы как медиатора армяно-азербайджанского спора. Кстати, заявление о размещении миротворцев (не исключено, что российских) в зоне нагорно-карабахского конфликта было впервые озвучено не в Ереване, а в Баку.
Сегодня для конструктивного развития российско-грузинских отношений нужна их "азербайджанизация". Во-первых, надо исключить осетинский и абхазский вопрос из числа "основных блюд" в нашем политическом меню. Увы, на сегодняшний день стремления к этому в Тбилиси не проявляют. Президент Саакшвили заявил, что его будущий диалог с Владимиром Путиным должен основываться на принципе восстановления территориальной целостности Грузии. Комментируя предстоящую встречу в Санкт-Петербурге, спикер парламента Грузии Нино Бурджанадзе заявила, что "позиция Грузии основывается на том, что нужно нормализовать и уладить отношения с Россией, но существует "красная линия", которая называется территориальная целостность и национальные интересы, ради которых мы не пойдем ни на какие компромиссы". Однако абсолютизация абхазской и осетинской проблем сразу же ставит Тбилиси и Москву в разные углы политического ринга.
На наш взгляд, эти вопросы должны перейти из разряда пропагандистских в разряд рутинных экспертно-дипломатических проблем. Во-вторых, следует сделать акцент на разрешение проблем, являющихся общими для национальной безопасности двух стран. Речь идет о совместной охране чеченского, ингушского, дагестанского участков государственной границы. Между прочим, американская администрация на сегодняшний момент не оказывает Грузии должной помощи в налаживании эффективной погранслужбы. Россия могла бы это сделать, получив, кстати, и поддержку международного сообщества, одновременно сняв с себя обвинения в антигрузинской политике.
Безопасность нашего "грузинского направления" является одним из ключевых моментов безопасности российского Северного Кавказа. Тем паче, что сегодня в Тбилиси политики и эксперты с ужасом вспоминают времена "свободной Ичкерии", а в личных встречах многие официальные лица называют "самоопределение Северного Кавказа" кошмаром для Грузии.
Следующим важным шагом в налаживании наших отношений должно стать возвращение к обсуждению идеи о создании совместных антитеррористических центров на месте выведенных российских баз и дальнейшая ее реализация. Эту идею озвучивали в свое время и Нино Бурджанадзе, и Гела Бежуашвили, и многие высокопоставленные чиновники в Тбилиси. Таким образом, Россия смогла бы сохранить в той или иной форме свое военно-политическое присутствие в регионе, а также помочь Грузии создать эффективные силы антитеррора.
Наконец, в отношениях между нашими странами никуда не уйти от экономики. Именно об этом, не соглашаясь с идеей Михаила Саакашвили о выходе из СНГ, говорили Каха Бендукидзе (министр экономики) и Саломе Зурабишвили (экс-министр иностранных дел, находящаяся сегодня в оппозиции команде президента Грузии). Приватизация объектов грузинской экономики российскими предпринимателями могла бы стать залогом успешной и неконфронтационной "россиизации" Грузии. США и Европа считают Южный Кавказ зоной повышенного риска, в то время как российский бизнес при поддержке нашего и грузинского государства мог бы помочь и экономическому выздоровлению Грузии, и ее экономической диверсификации.
Все обозначенные выше проекты было бы целесообразно реализовывать на фоне возобновления переговоров по подготовке рамочного договора между РФ и Грузией, переведя его обсуждение из пиар-проекта в содержательное русло.
Успешно решив поставленные задачи, втянувшись в процесс взаимного сотрудничества, можно было бы на новом витке исторической спирали взяться и за решение таких сложных проблем, как осетинская и абхазская. Взяться с учетом того, что Грузия - это не страна этнических грузин, а полиэтничное сообщество, которое сильно своей этнической пестротой. Что силовых решений эти проблемы не имеют, а война только нарушит те ростки, которые даст наше совместное экономическое и трансграничное сотрудничество. Таким образом, втянувшись в реальное дело, отказавшись от пропагандистской борьбы и информационных войн, наши государства смогут разрешить грузинский парадокс - ту брешь, которая образовалась между нашей совместной историей и сегодняшней политической реальностью.
Маркедонов. Атака на Дагомыс
Маркедонов. Грузинский вызов без российского ответа
Долгин. Точка сборки или время разборки
Маркедонов. Россия уходит из СНГ-2
Рузов. Хванчкарательный отряд из департамента общественного здоровья
