Александр Воронцов - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник института Востоковедения РАН
Не претендуя на оригинальность, можно со всей уверенностью заявить, что Москва пристально и доброжелательно следила за подготовкой и ходом поистине исторической встречи между лидерами двух Корей и восприняла ее результаты с искренним удовлетворением, о чем уже заявил МИД России.
Каковы причины? Их много, так же как много важнейших межкорейских и международных проблем, которые первая в истории межкорейская встреча в верхах вывела на новые рубежи развития и разрешения.
На уровне риторики все заинтересованные государства энергично поддержали и идею саммита, и его результаты. Однако, к сожалению, исторические факты подтверждают, что периоды успешного и результативного межкорейского диалога прерывались и сменялись "заморозками" не только из-за недостатка политической воли и гибкости со стороны корейских участников процесса, сколько по вине внешних сил. Достаточно вспомнить, как драматично была сорвана серия межкорейских встреч на уровне премьер-министров в 1990-1992 годах нагнетанием страстей вокруг северокорейской ядерной программы, масштабы которой, как теперь признается многими специалистами в различных странах, были сознательно преувеличены. Так что есть основания полагать, что не во всех столицах мира "чрезмерный" выход из-под их контроля самостоятельного внутрикорейского фактора вызывает восторг.
Может возникнуть вопрос, какие основания имеются у России, чтобы воспринимать позитивно успехи самостоятельной инициативы двух корейских государств? Ответ, на мой взгляд, достаточно прост и логичен. Например, в отличие от Соединенных Штатов, удаленных на многие тысячи миль от Корейского полуострова, Россия имеет с Кореей общую границу, что превращает для Москвы не на словах, а на деле проблемы мира и стабильности на полуострове в условие обеспечения ее собственной безопасности.
Большинство экспертов сходятся во мнении, что на уровне не декларативной, а реальной политики большинство "вовлеченных" в корейские дела держав не заинтересованы в объединении Корей и только Россия фактически остается единственным государством среди "четверки" (Китай, США, Япония и Россия), интересам которого не противоречит появление на карте мира единой Кореи.
Так, Токио опасается встретить в лице воссоединенного корейского государства и опасного экономического конкурента, и страну, вооруженные силы которой значительно превосходят японские силы самообороны. Для Пекина недопустимым является неизбежное при любом варианте объединения исчезновение КНДР, важного, хотя и сложного идеологического военно-политического союзника, а главное, жизненно важного "буфера", предохраняющего границы Китая от прямого, в том числе и военно-стратегического соприкосновения с США. Вашингтон обеспокоен возможностью роста внешнеполитической самостоятельности объединенной Кореи, руководство которой на каком-либо этапе сможет поставить вопрос о выводе американских войск с ее территории, поскольку для продолжения их пребывания исчезнет логическое обоснование. При этом необходимо также помнить, что у всех трех стран в разной степени имеются "сложные" страницы истории взаимоотношений с Кореей.
Таким образом, оказывается, что Россия является единственным государством на Дальнем Востоке, не имеющим территориальных пограничных споров с Кореей, никогда не совершавшим агрессивных действий против последней и, главное, никогда не воевавшим против корейцев. При этом в России также помнят, что Корея исторически является единственным дальневосточным государством, которое ни разу не совершало агрессии против соседей, что дает основание верить в традиционное миролюбие корейского народа и после объединения.
С точки зрения современных экономических реалий, экономики Кореи, Японии и Китая уже находятся в состоянии жесткой конкуренции, которая неизбежно возрастет в условиях усиления экономического потенциала Кореи после объединения, в то время как структура российской экономики гораздо более совместима с корейской и обладает крупными резервами для сотрудничества.
С точки зрения политических перспектив, на сегодняшний день после нормализации отношений с Пхеньяном и сохранения высоких темпов развития многообразных связей с Сеулом, Москва может с большим удовлетворением, чем, например, пять лет назад оценивать свои позиции на Корейском полуострове, с большим основанием рассчитывать на то, что к ее голосу прислушаются в обеих корейских столицах.
Установив дипотношения с Сеулом в конце 1990 года, СССР стал единственной из "четверки" державой, получившей уникальную возможность напрямую общаться с обеими Кореями и выступить посредником в их взаимоотношениях (США и Япония имели отношения только с Сеулом, Китай v только с Пхеньяном). Но Москва бездарно упустила эту стратегическую возможность. В то время как в начале 90-х Пекин, Токио и Вашингтон бросились энергично наверстывать упущенное (в 1992 году Китай установил дипотношения с Южной Кореей), Москва стала стремительно дистанцироваться от Пхеньяна. Так, в 1992 году тогдашний министр иностранных дел России Андрей Козырев заявил, что Россия готова продавать оружие кому угодно, но только не Северной Корее. Когда в 1994 году умер северокорейский лидер Ким Ир Сен, российский президент Борис Ельцин даже не направил в Пхеньян телеграммы соболезнования, а в 1995 году Москва и вовсе отказалась продлить Договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и КНДР. В разразившемся в 1994 году "ядерном кризисе" российская позиция оказалась даже более жесткой, чем американская. После всего этого Пхеньян стал негативно относиться к какой-либо роли России в межкорейском урегулировании, упрекая Москву в проамериканском и просеульском подходе. И вот теперь Россия с трудом пытается вернуть себе былое влияние на полуострове и как можно активнее включиться в процесс межкорейского урегулирования.
Возникает следующий вопрос v как можно наиболее надежно обеспечить мир в Корее? Давно известно, что соглашения бывают наиболее прочными и действенными только в том случае, если стороны пришли к их заключению добровольно, сознательно и самостоятельно. То есть, по сути, на основе трех принципов, которые Пхеньян и Сеул провозгласили еще в 1972 году и подтвердили на только что прошедшем саммите. Торжество этих принципов мы наблюдаем сейчас, что вселяет оптимизм в сторонников долговечного корейского примирения и соглашения.
Тем более вызывает уважение действительно незаурядная политическая воля лидеров РК и КНДР, которые сумели довести процесс межкорейского диалога до первого в истории саммита в весьма сложных условиях, когда в Сеуле и Вашингтоне, особенно среди республиканцев, в последний год усилилась критика и "солнечной политики" южнокорейского президента Ким Дэ Чжуна как неэффективной, и "ортодоксальной", не способной к конструктивному обновлению политики КНДР во главе с Ким Чен Иром. Тем более символичными были по достоинству оцененные в Москве демонстративные жесты взаимного уважения, сделанные обоими корейскими лидерами в нарушение традиций и протокола в стремлении максимально обеспечить успех саммита: старший по возрасту Ким Дэ Чжун первым нанес визит в Пхеньян, а Ким Чен Ир в последний момент изменил намеченную программу и лично прибыл в аэропорт, чтобы встретить высокого гостя из Сеула.
Однако все это не означает, что Москва готова безоговорочно согласиться с любым вариантом объединения Кореи. Национальным интересам России в максимальной степени соответствовало бы возникновение в перспективе единой независимой, дружественной России Кореи, свободной от иностранного влияния и военного присутствия и уважающей законные интересы соседних государств.
Ожидающийся этим летом визит российского президента Владимира Путина в Пхеньян призван завершить формирование новой модели российской политики на Корейском полуострове. Ее суть в том, что отношения с каждой из двух Корей отныне приобретают для России самостоятельную ценность. С достаточной долей уверенности можно предположить, что центральное место в повестке дня саммита займет поиск оптимальных форм сотрудничества в новой ситуации, складывающейся на Корейском полуострове. В частности, речь пойдет о взаимодействии в стратегических вопросах, в том числе и в связи с планами США по ПРО. Кроме того, предстоит обсудить вопрос о возрождении экономических связей. В первую очередь, это коснется реконструкции построенных при советском содействии предприятий.
