19 апреля президент Белоруссии Александр Лукашенко обратился к Национальному Собранию. Он поставил задачу правительству резко увеличить рост ВВП (который достиг 11%), пообещал покончить с бедностью, повысить среднюю зарплату в республике до $500. Кроме того, Лукашенко дал понять, что лимит революций «белорусский народ полностью исчерпал в прошлом столетии», и что все эти цветные революции – «открытый бандитизм под видом демократии». Впрочем, именно Белоруссию называют одним из ближайших кандидатов на такую революцию. На это намекнула и Госсекретарь США Кондолиза Райс, назвав Белоруссию "последней диктатурой" в центральной Европе. Вероятно, и Москва прорабатывает вопрос о «преемнике» Лукашенко. О том, как и чем живет Белоруссия, о социально-экономической базе ее режима и возможной оппозиции, о ее шансах на цветную революцию корреспондент Полит.ру Юлия Фабрицкая поговорила с бывшим председателем Национального Банка Белоруссии, председателем (недавно закрытого по суду) Независимого института социально-политических и экономических исследований, почетным председателем оппозиционной Объединенной Гражданской партии, доктором экономических наук Станиславом Богданкевичем.
Что из себя представляет и как функционирует экономика Белоруссии?
Экономика Белоруссии функционирует достаточно динамично в последнее время. Я бы сказал, белорусская модель экономики, точнее сказать, лукашенковская модель сильно отлична от модели Украины, России, других стран. Суть этой модели состоит в сохранении главенствующей государственной собственности в стране, то есть отказе от приватизации, сохранении крупного производства - крупных заводов и фабрик - сохранении административно-командной системы управления экономикой с некоторыми только рыночными атрибутами. То есть той системы, которая была в Советском Союзе. Это главное отличие.
Наша экономика держится, прежде всего, на нефтепереработке. 20% бюджета формируется за счет реализации нефтепродуктов и экспорта нефтепродукции. Мы здесь пользуемся теми выгодами, которые дает нам Россия. Я могу вам назвать такие цифры: доля Великобритании и Голландии во внешнем экспорте нашей продукции выше, чем всех стран СНГ вместе взятых, если отбросить Россию. И это чудо связано снова с Россией: мы перерабатываем российскую нефть, реализуем через Латвию, скажем, Великобритании, а также Голландии.
Другая важная часть экономики – это удобрения, это также большой экспорт. Кроме того, у нас сохранилось крупное производство: тракторостроение, грузовые автомобили, тягачи и так далее, плюс - станкостроение. Эти отрасли не очень рентабельны, но они имеют сбыт, потому что для некоторых стран, в том числе и для России, они менее качественны, чем аналоги, но приемлемы по цене, поэтому и конкурентоспособны.
Что касается малого, среднего бизнеса, то здесь мы, безусловно, отстаем от всех наших соседей. У нас монополизм, а монополизм характеризуется как раз низкой эффективностью. У нас почти половина, по официальным данным, действующих субъектов хозяйствования убыточны. Если брать еще и низкорентабельные, то получается до двух третей от всех предприятий. Рентабельными, по сути, являются только нефтепереработка и химия, то есть удобрения.
А легкая промышленность?
Легкая промышленность у нас испытывает большие проблемы, связанные с низким уровнем рентабельности. То есть затраты на производство выше, чем выручка от реализации продукции.
Если говорить глобально, то у нас по статистике темпы роста валового продукта в прошлом году были 11%, это очень высокий темп, но на самом деле у нас где-то 100 предприятий, скажем, из 10 000 создают более половины валового продукта. Эта экономика крайне однобока, рост валового продукта как раз связан с тем, что цены на нефть растут, мы продаем, вот и темпы роста. На бумаге. А если бы случилось ЧП, скажем, на нефтеперерабатывающих заводах, то это бы сразу привело к огромным проблемам для страны, огромным проблемам для бюджета. И, прежде всего, нечем было бы платить, поэтому мы крайне зависим от поставок, прежде всего, нефти, а также газа из России.
То есть позитивная динамика сейчас в экономике Белоруссии связана с высокими ценами на нефть?
Да. На бумаге получается, что цены оказались нам выгодны. Мы раньше думали, и я лично считал, что, так как у нас своей нефти очень мало, и мы зависим от энергоносителей, поступающих из России, то нам это будет невыгодно. Но оказалось, что мы занимаемся экспортом, спрос на нефтепродукты в мире огромен, все время цены растут, и это оказалось очень выгодным для Республики Беларусь в этих условиях. Мы пользуемся тем, что россияне нас очень любят, и устанавливают более-менее льготные цены.
У нас, безусловно, крайне слабая банковская система. По официальным данным, у нас рентабельность банковских активов в целом по Белоруссии за прошлый год составила 1,44%. Это чрезвычайно низкий уровень доходности банковской системы. Видимо, поэтому к нам не идут инвестиции даже в банки. Скажем, доля российского капитала в нашем банковском капитале составляет лишь 3,5% на первое января этого года. Доля иностранного капитала вообще где-то 12%. Это крайне слабые показатели. Своих финансовых ресурсов недостает, а внешних ресурсов у нас даже в банковской сфере нет. А если не ограничивать приток инвестиций, то по совокупности в банковское дело можно привлекать до 50% иностранных капиталов.
У нас не ладится страховое дело, финансовых компаний нет, фондового рынка нет, мы находимся в отсталой позиции даже по сравнению с Россией. У нас не создана база для развития. И пока развитие идет на базе стабильности, основанной на диктатуре власти, на силе кулака. Покуда кулак силен и мы проедаем то, что было создано предыдущими поколениями. Между тем, износ оборудования составляет 80%, и есть отрасли, где износ уже 90%.
Кредитные ресурсы, все ресурсы банковской системы составляют 30% к валовому продукту. Минимальная потребность – где-то 50%. Внешних инвестиций вообще нет. Даже внешние кредиты, привлеченные банками в прошлом году, составляли не более 300 млн долларов. Чрезвычайно низкий показатель. Поэтому при кажущейся нормальности, нарастает угроза экономического обвала.
А если посмотреть расходную часть бюджета? Кто и как обеспечен в Белоруссии?
Возьмем зарплату. Мы все время почему-то сравниваем себя с Россией, с Украиной, почему мы не можем сравнить себя, скажем, с поляками? Ведь поляки в 90-х годах шастали по Белоруссии и все скупали, они по уровню основной продукции на душу населения были ниже, чем Республика Беларусь. Сегодня в Польше средняя зарплата уже составила 600-700 долларов. А мы только ставим задачу выйти на 250. Польша отставала от нас, но сделала огромный скачок. Скачок по уровню зарплаты и пенсий сделала и Литва, и Эстония.
Нас надо сравнивать с сопоставимыми странами. У нас же нет геополитических интересов, как у России, Россия чрезвычайно богатая страна, но люди там бедны, потому что у России есть зуд империализма, она огромные суммы тратит на вооружение, на космос, на границы, на войну в Чечне. У нас же ведь этих всех проблем нет.
С Россией и Украиной мы сопоставимы по уровню жизни, но мы стали отставать и отстаем все больше и больше от сопоставимых с нами государств – прибалтийских стран, поляков, словаков, чехов, венгров, а последнее время, по данным статистики ООН, даже от болгар и румын.
Если говорить о средней зарплате, то в последние месяцы она где-то колебалась вокруг 300 тысяч рублей (Белорусских рублей. Курс белорусского рубля к рублю российскому составляет примерно 78 к 1 – прим. Полит.ру) , это значит, что мы достигли уровня 200 долларов. Но в этом году этот показатель снова упал. Есть отрасли, например, культура, здравоохранение - там чрезвычайно низкая зарплата.
А цены? Мы всегда отличались от всех соседей, включая Украину, Россию, по уровню роста цен, по уровню инфляции. Мы - чемпионы по этому показателю. У нас каждый год цены галопируют, правда, сейчас меньше, но в прошлом году, по официальным данным, цены выросли на 14,4%. Это в среднем. А если взять цены на продовольствие, на коммунальные услуги, то цены выросли от 25 до 40 процентов и выше. А ведь 80% населения получают низкую зарплату и они тратят ее, прежде всего, на продовольствие и на коммунальные услуги.
То есть около 80% населения живет бедно?
Если население тратит более 60% от получаемых доходов на питание, то это говорит о бедности. У меня неплохая квартира в многоэтажном доме, 100 метров, я получил счета на оплату коммунальных услуг за последний месяц на сумму 179 тысяч. Это без телефона, без Интернета и без платы за электроэнергию. Если их добавить, то получается 220-230 тысяч. А пенсия – 180-200 тысяч в среднем по Белоруссии. Поэтому вы можете представить, сколько сейчас начали съедать коммунальные услуги. Только за прошлый год они выросли не на 10-20-30%, а за электроэнергию в пять раз, за горячую воду – в три раза и так далее. Поэтому надо сравнивать инфляцию с ростом доходов. И будут совершенно иные показатели, свидетельствующие о том, что население становится не богаче, а беднее.
А какое соотношение процентов бюджетников и занятых в частном секторе?
У нас частным сектором создается где-то 12% ВВП, конечно, по официальной статистике. К частному сектору относятся предприятия акционерной формы, но акционерная форма у нас от 60% до 90% - доля государства. То есть это на самом деле это - не частный сектор. А если взять чисто частный сектор, то он занимает малый удельный вес, не сопоставимый ни с Россией, ни с другими странами.
А занятость в нем какая?
И занятость примерно такая. Конечно, у нас огромная теневая экономика, и очень много людей, которые получают зарплату в конвертах, «зелеными» и так далее. Очень тяжело оценить. По данным Института экономики Национальной академии наук, теневая экономика составляет около 50% к фактической экономике. Теневая экономика – это результат административно-командной системы, когда огромный контроль, огромное взяточничество, коррупция. Но средний объем коррупционного платежа небольшой, нельзя сравнивать с Россией. Там коррупция оперирует миллионами долларов, а у нас тысячами, но она массовая, повсеместная.
Какова социальная база режима Лукашенко? На кого он опирается?
Социальная база – это, прежде всего, те же бюджетники. Это люди, зависящие от власти. У нас огромное количество людей сейчас переведено на контракты, и учителя, и врачи, и секретарши, и инженеры и так далее. Они все держатся за место, потому что иначе попадут на улицу. Они получают стабильный доход, хоть небольшой, но стабильный. И эти люди считают, что в той же Польше безработица доходит до 20%, и что лучше пусть будет низкая зарплата, но стабильная. Поэтому масса людей ориентируется на государство, которое проводит патерналистскую государственную политику. Они поддерживают режим Лукашенко, так как он административно, всевозможными подачками обеспечивает пусть невысокий, но стабильный уровень жизни. Это - 25-30% стабильной поддержки.
Кроме бюджетников, к социальной базе режима относятся пенсионеры, старшее поколение, которое не надеется на свои силы, которое довольно, что у нас нет либерализма, что все в единых руках, под жестким контролем. Я думаю, вы знаете, что у постоянно проводятся агитационные кампании. Поступление в вузы, объявляется кампанией, назначается во главе контролирующего органа Председатель Госконтроля. И так все: строительство стадионов, футбол - опять лично глава государства все решает. Люди привыкли - еще при советской власти так это и было, и это по их мнению – нормально.
Своего рода инерция, оставшаяся с советских времен?
Инерция. Вот я до последнего времени числился председателем НИСЭПИ – это Независимый институт социально-политических и экономических исследований (совсем недавно Верховный Суд постановил упразднить этот институт, потому что наши данные давали на последнем референдуме 49% поддержки Лукашенко, а ему надо было 70% с лишним). Так вот, наши исследования показывают, что абсолютное большинство элиты ни режим Лукашенко, ни его экономическую модель не поддерживает. Опросы велись отдельно среди тех, кто работает в государственном секторе, и отдельно среди тех, которые живут вне госсектора. Но в итоге, получились осень близкие показатели.
Так что наши интеллектуалы, в целом, считают, что нам нужно идти цивилизованным путем. То есть привлекать ресурсы извне (потому что своих не хватает), обновлять оборудование, технологии, создавать фондовый рынок, создавать новые, более эффективные рабочие места, не содержать за счет кучки эффективных предприятий убыточный сектор.
У нас убыточный сектор ведь не только в сельском хозяйстве (в сельском хозяйстве доля убыточного сектора в отдельные годы доходит до 90%), у нас убыточна и промышленность. Она вся содержится за счет тех доходов, которые мы имеем от отдельных отраслей, прежде от нефти и химической промышленности. Есть отдельные очаги высокорентабельного производства. Во имя социальной стабильности содержится излишняя численность на предприятиях, на заводах. И народ доволен и счастлив.
Вот вы упомянули элиту. Что она собой представляет?
Я имею в виду, прежде всего, людей с высшим образованием и людей, которые работают в органах власти (не министры - среднее звено). Опросы проводятся ведь не пофамильно, просто рассылаются, а люди присылают ответы. Если идет опрос «белорусского народа», то получается, что большая доля людей поддерживает административно-командную модель с элементами рынка. Но это совершенно не относится к элите. Если бы у нас режим поменялся, то незамедлительно осуществились бы реформы в экономике и, безусловно, в управлении страной.
Что собой представляет лукашенковская номенклатура? Как Лукашенко удается добиться ее лояльности?
Нельзя сказать, что среди номенклатурных работников нет разумных людей. Там, безусловно, они есть.
Для высшего персонала есть конверты, которыми они подкармливаются, есть определенные льготы… Но в то же время они недовольны режимом, потому что Александр Григорьевич наш, сначала подкармливает, а потом сажает в тюрьму. И делает это периодически и системно. Если даже посмотреть на его ближайшее окружение, то выяснится, что, например, Иван Титенков, ближайший его сподвижник, бывший управделами, который финансировал его первую кампанию, уже находится в Москве. Лукашенко заявил, что он «стянул» будто бы 40 млн. Но еще на свободе, потому что за пределами страны.
Следующий управделами, Галина Журавкова уже осуждена, но, правда, находится не в тюрьме, потому что больная и лежит дома как бы под домашним арестом. Бывший министр внешних сношений и бывший мэр Минска бывший посол в Латвии Михаил Маринич, который выступил против Лукашенко, осужден на четыре года только за то, что будто бы он воровал через свою фирму «Деловая инициатива» компьютеры, полученные в аренду в Посольстве Соединенных Штатов. Посольство не имеет претензий, а наш «самый демократический суд» посадил его на четыре года.
Сначала Лукашенко выдвигает человека (причем выдвигает обычно после того, как найдет какие-то компроматы на него), а через какое-то время, когда назначенец становится, по мнению, неуправляемым, он начинает против нее уголовное дело. Так было, например, с бывшим председателем Национального Банка Винниковой. Когда он ее выдвинул, я был депутатом Верховного Совета и выступал против ее назначения, Лукашенко заявил, что это - честнейший человек, а потом вдруг посадил ее в казематы. Но она успела удрать в Лондон.
Создается впечатление, что номенклатура должна быть не особо благонадежна. Если в Белоруссии начнутся какие-либо волнения, она может переметнуться на сторону оппозиции?
Конечно, целый ряд людей в высшем руководстве понимают, что если только режим Лукашенко падет, то и их не оставят на их должностях, но в то же время все-таки хотели бы от него избавиться. Поэтому у нас возможен такой «дворцовый» переворот. Сподвижники Лукашенко хотели бы остаться у власти, и видят, что на Украине выгоняют всех, кто был у власти.
Что представляет собой оппозиция в Белоруссии?
А что представляла собой оппозиция в Советском Союзе? Я же сказал, что оппозиционеры или сидят в тюрьме, или выгнаны с работы и так далее. Я лично, покуда был рядом с властью, участвовал в дискуссиях, в диалогах по экономике на телевидении, на радио, публиковался в газетах. Как только ушел - как отрезало. Ни одно издание, никто нигде не публикует меня. Я имею в виду массовые издания – вполне можно еще публиковаться в журнале с тиражом 10 тысяч, 5 тысяч экземпляров.
Оппозиция не может стать общенациональной, потому ее никто не видел, и ничего знает о ней, кроме как с ругательных слов Лукашенко, который заявил, что оппозиция – это прохвосты, которые раньше были у кормушки. Народ слышит, что они - «прохвосты», и это - все.
Как можно получить массовую оппозицию? Только революционным путем, путем восстания, захвата телевидения, радио и массовых газет. Постоянно мне Объединенная гражданская партия по электронной почте сбрасывает информацию: листовки раздавали такие-то, их арестовали, дали 15 суток, присудили штраф 1500 долларов – и так далее и так далее. В этих условиях среди белорусов оказывается недостаточно героев. Белорусы всегда умели приспосабливаться, неплохо жить, они даже и при фашизме выжили. Машин полно у нас на улицах, больше, чем было, уровень жизни все-таки повышается, но это - вопреки режиму.
Кто тогда потенциально поддержит такую революцию?
Я не думаю, что у нас возможна революция. Я имею в виду, что мы должны еще созреть, а на этом этапе революция у нас невозможна. Вот говорят - Ющенко, да у него было сто депутатов! У него была самая большая фракция в парламенте Украины, у него были оппозиционные газеты и даже один телеканал. У нас же и близко ничего этого нет. Нас надо сравнивать с Советским Союзом. Что там, оппозиция была какая-то? У нас на площадях выходит сейчас, скажем, тысяча оппозиционеров и пять тысяч омоновцев. Это постоянно так. У нас может быть только переворот «друзей» Лукашенки, которых он не успел посадить.
Локальная революция в верхах?
Переворот. Не такая революция, как на Украине. Там же была общенародная революция. Там масса людей стояла и так далее. То же самое в Грузии. У нас в такой форме смена власти невозможна. У нас нет ни одного депутата в парламенте, и только россияне могут быть наблюдателями, и на высоком уровне и заявлять, что у нас великолепные выборы. Да хоть бы подумали - семь человек кандидатов в парламент и везде проходит тот, кто поддерживает власть. С первого тура. Это возможно? Это дикость просто.
Или наблюдатели в избиркоме, на местах - ни одного же представителя оппозиции нет. Нигде нет, ни в центральной избирательной комиссии, ни на местах. Я только удивляюсь, как это депутаты и представители власти России этого не видят?
Вот вы говорили, что у белорусской элиты есть запрос на либерализацию. Если режим Лукашенко пошатнется, то лидеры с какой риторикой будут более востребованы с прозападной или пророссийской?
Я бы сказал, что у нас большинство людей, большая часть элиты - пробелорусская. Мы все хотели бы дружить с Россией, получать льготный газ из России, иметь рынок сбыта в России, потому что продукцию, выпущенную на устарелом оборудовании, никто кроме России и не купит. Без России мы действительно не можем, поэтому любой лидер был бы пророссийский.
Скажем, ваш покорный слуга, которого Лукашенко когда-то называл прозападным, я публично заявляю, что нам не нужно сегодня поднимать вопрос о вхождении в Европейский Союз. Европейские ценности в части свободы СМИ, в части рыночной экономики, либерализма, входа и выхода на рынок субъектов хозяйствования – это нужно.
Наша элита полагает, что нужно сохранить суверенитет, независимость, иметь крепкие дружественные договорные отношения с Москвой, нужно ликвидировать свою армию (иметь только гвардию для того, чтобы президентов принимать), заключить договор с Москвой и Брюсселем (пусть они нас защищают друг от друга). Но для этого необходимо занять дружественную, предсказуемую позицию, и по отношению к Москве и по отношению к Европе.
Как мы без России, когда две трети импорта оттуда идет? И где-то 48% общего экспорта идет в Россию. Понимаете, какая зависимость? Это огромная зависимость, и любой нормальный белорусский лидер, который будет думать о стране, он, безусловно, должен будет это учитывать. И Москве нечего бояться. Конечно, если бы Москва поддержала восстановление демократии, разделения властей, независимость судебной власти в Белоруссии, то белорусский народ был бы признателен России. Впрочем, может быть, Россия доведет нас до того, что мы станем прозападниками.
Назову еще одну цифру: примерно половина людей у нас готовы воссоединиться с Россией, и половина одновременно готова вступить в Европейский Союз. Это одни и те же люди. Просто они думают, что к кому-то нужно прислониться.
То есть четкого перевеса в симпатиях нет?
Раньше был перевес в сторону России. В последнее время, учитывая, что очень негативная информация по телевидению идет из России (постоянно стреляют, убивают, уничтожают, зарплаты не платят, дома взрывают) - сейчас пятьдесят на пятьдесят. Но это ровно те же люди. Когда дают возможность голосовать и туда, и туда, они голосуют и за дружбу с Россией, и за интеграцию с Европейским Союзом. Жесткую позицию, что только с Россией и никакой Европы занимает процентов 25 населения.
А с Европой?
Я думаю, тоже не больше. Может, и меньше, потому что лично я исповедую такую позицию: если бы мы сегодня вступили в Европейский Союз, то мы были бы оказались отсталой окраиной на Востоке этого союза. А для чего нам быть отсталой окраиной? Нам нужно восстановить экономику - ведь у нас огромный износ оборудования, отсталые технологии - самим у себя с помощью инвестиций ваших олигархов российских, пусть бы пришли к нам. Но не идут же.
К сожалению, у нас нет инвестиций не только с Запада, но и с Востока нет. Потому у нас и такие показатели. Лукашенко сегодня выступал перед парламентом, он хвастался, что мы полностью суверенны, полностью развиваемся самостоятельно и никому ничего не должны. Это так, но мы же не поднимаем изношенную экономику, мы все еще живем благодаря достижениям СССР и благодаря России. Четырнадцать лет живем суверенно, а носим все ту же одежду, что нам дали при советской власти.
