В отечественных СМИ информация о событиях на постъюгославском пространстве уже долгое время практически сведена к одной единственной теме – статусу Косово. Изредка встречаются сообщения про внутреннюю ситуацию в Сербии или Черногории. Что касается Хорватии, Словении, Македонии и Боснии и Герцеговины, то происходящее там почти не освещается и не анализируется. Между тем, политика каждого из этих государств играет свою роль в обеспечении стабильности в регионе, и судьба каждого из них так или иначе связана с судьбой его соседей. При этом надо иметь в виду, что хотя этнополитическая ситуация в каждой из этих стран так или иначе связана с ситуацией в другой (Словения – исключение, хотя и не всегда), а также что все они своим происхождением связаны с распавшейся в 1991-1992 гг. Социалистической Федеративной Республикой Югославией, проводить прямые параллели между Косово и Боснией и Герцеговиной, Косово и Хорватией, Косово и Македонией было бы неправомерно. Каждый из конфликтов имеет свои причины, свою судьбу, свои формы и темпы разрешения.
Босния и Герцеговина (БиГ), которая с 1992 по 1995 г. была ареной ожесточенной и кровопролитной войны, является неотъемлемым элементом системы межэтнических и межгосударственных отношений на Балканах. Сохранение мира в регионе связано отнюдь не только с решением проблемы статуса Косово, но и с тем, как сложится судьба БиГ и населяющих ее народов, два из которых исторически связаны со своими национальными государствами – соответственно, с Сербией и с Хорватией.
«Исторический день. Соглашение с Евросоюзом», «Парафирование соглашения с ЕС. БиГ окончательно встает на европейскую дорогу» - с такими, практически одинаковыми заголовками вышли газеты не только в столице Боснии и Герцеговины – Сараево, но и в двух крупнейших городах Мостаре и Баня Луке. Однако уже на следующий день заголовки были более сдержанными. А уж большинство аналитических еженедельников и вовсе выражало неприкрытый скепсис относительно возможности разрешения нынешнего политического кризиса в стране и европейских перспектив Боснии и Герцеговины.
Действительно, 4 декабря 2007 г. произошло событие, которого ждали очень давно, а многие уже и отчаялись дождаться. Председатель совета министров БиГ, на тот момент находившийся в отставке, представитель сербов Никола Шпирич и один из наиболее известных и влиятельных ныне высших «еврочиновников» - ответственный за расширение ЕС Оли Ренн - парафировали многострадальное соглашение между ЕС и БиГ о стабилизации и присоединению. Обе стороны шли к нему многие месяцы. Для того, чтобы это произошло, власти БиГ должны были выполнить целый ряд условий не только экономического, но и политического характера. Последним препятствием, стоявшим на пути важного шага БиГ в Европу были разногласия относительно реформы полиции, а также административной реформы.
Решение этой проблемы, пусть и на словах, было, наконец, найдено. Однако суть его заключается вовсе не в реформе полиции как таковой. За двумя вариантами – сохранением существующего положения и шагами по пути унитаризации и централизации БиГ - стоят разногласия относительно не только формы государственности, ни и самого существования БиГ как единого государства.
Как известно, нынешняя сложная структура – образование, состоящее из двух частей – Федерации БиГ (в просторечии – мусульманско-хорватской федерации) и Республики Сербской, была создана в результате Дейтонских соглашений 1995 г, положивших конец затяжной и ожесточенной войне в БиГ 1992-1995 гг. Согласно этим соглашениям, БиГ представляет собой не вполне суверенное государство, а находится под внешним управлением, главной фигурой которого является Верховный представитель, обладающий полномочиями, позволяющими ему принимать решения, противоречащие решениям властей БиГ, а также напрямую регулировать политический процесс. С 1995 г. БиГ пережила несколько избирательных кампаний на всех уровнях. Однако пока, несмотря на все усилия представителей международного сообщества, выборы там остаются средством продолжения межэтнического конфликта мирными средствами, а не поисками гражданского общенационального консесуса.
В последнее время активно дебатируется вопрос о конституционной реформе. По сути дела существует три основных варианта. Первый – сохранение существующего положения с большими правами двух субъектов – Федерации БиГ и Республики Сербской. Второй – движение по пути усиления унитаризма и централизма, что напрямую связано с возможностью участия БиГ в программах по подготовке вступления в ЕС и НАТО. И, наконец, третий – создание не двух-, а трехчленной федерации, т.е. формирование отдельного хорватского субъекта, что автоматические привело бы и к созданию боснийско-мусульманского образования. Однако последний вариант, который на деле стал бы шагом к реализации четвертого варианта – распада БиГ, практически не рассматривается.
Кроме того существовавшая до последнего времени политико-административная модель позволяла представителям каждого из народов высших органах власти БиГ (речь прежде всего идет о правительстве) блокировать принятие решений. Нынешний Верховный представитель – а им является словацкий дипломат Мирослав Лайчак – решил воспользоваться своими полномочиями и собственным решением эту ситуацию изменил. Это вызвало негативную и болезненную реакцию в Республике Сербской, политики которой посчитали, что это ущемляет права сербов и нарушает Дейтонские соглашения. В знак протеста вышеупомянутый Н. Шпирич и подал заявление об отставке, из которой он вскоре вполне благополучно вернулся, поскольку его кандидатура была вновь выдвинута сербской стороной. В стране стала расти напряженность и, исходя из риторики некоторых политических деятелей, наблюдатели заговорили даже о возможности нового вооруженного конфликта.
Однако затем последовала целая серия консультаций политических сил БиГ между собой, а также с М. Лайчаком и Брюсселем. В результате было выработан компромисс, который затрагивал и реформу полиции, и решения верховного представителя. В Сараево прибыл О. Ренн, который после встречи с политиками БиГ принял решение о том, что соглашение о присоединении БиГ к Соглашению о партнерстве и стабилизации с ЕС может быть, наконец, парафировано. Не только официальные СМИ, но и большинство рядовых граждан положительно, хотя и не без скептицизма по отношению к собственным политикам, оценивают парафирование соглашения с ЕС. Согласно телевизионному опросу, 92% позвонивших в студию считают, что компромисс, обеспечивший проведение торжественной церемонии, был достигнут не благодаря доброй воле боснийских политиков, а в результате внешнего давления. Парадокс, однако, состоит в том, что не доверяя этим политикам, люди забывают, что сами привели их к власти, проголосовав на недавних выборах.
Говоря о причинах того, что Брюссель именно сейчас решился срочно парафировать соглашение с Сараево, несмотря на то, что многие компромиссные заявления носят декларативный характер, невозможно не упомянуть внешний фактор. Сделано это было не в последнюю очередь в связи с возможными событиями в Косово. Вопрос о дальнейшем существовании БиГ как единого многонационального государства связан не только с развитием взаимоотношений между босняками-мусульманами, хорватами и сербами и их политическими представителями. В последнее время и в Сербии, и в Республике Сербской все чаще стали говорить о том, что в случае провозглашения независимости Косово в РС также может быть проведен референдум о самоопределении, результатом чего мог бы стать выход республики из состава БиГ с возможным дальнейшим присоединением ее к Республике Сербии. Поэтому парафирование соглашения было очевидно направлено на удержание политиков РС от шагов по проведению референдума и дальнейшей дестабилизации БиГ. Кроме того, это был очевидный сигнал Белграду относительно того, к чему тот должен стремиться и как этого достичь. Как известно, переговоры о подписании подобного же соглашения с Сербией застопорились не в последнюю очередь из-за того, что власти Сербии никак не могут обеспечить выдачу в трибунал в Гааге обвиняемых в военных преступлениях во время войны 1992-1995 гг. Радована Караджича и Ратко Младича.
Попытки связать отделение Косово с отделением РС от БиГ могут привести к очень печальным последствиям – возобновлению вооруженного конфликта (а этому благоприятствуют два фактора – наличие у населения большого количества оружия со времен войны и значительная безработица, особенно среди молодежи), распаду государства и изменению границ. В то же время, политики в РС должны понимать, что присоединение к Сербии будет означать утрату политическим классом этого образования своей независимости и значимости. Они будут вынуждены подчиняться централизму Белграда. РС может превратиться для Сербии во вторую Воеводину, главную проблему которой составляет не венгерское национальное движение, а автономистское движение сербов против централизма Белграда, независимо от того, кто в там находится у власти – националисты или демократы. Кроме того, и Евросоюз это ясно дал понять, РС сможет присоединиться к Европе, т.е. вступить в него только в составе БиГ.
Поэтому сейчас речь идет не только и не столько об осуществлении «европейской мечты» жителей Боснии и Герцеговины (а они, помимо прочего, надеются и на приток европейских инвестиций), но и о том, насколько на деле улучшится жизнь рядовых граждан, насколько процесс европеизации будет способствовать укреплению внутренней и внешней стабильности БиГ и всего региона. А министр обороны БиГ через пару дней после парафирования соглашения с ЕС заявил, что следующим шагом БиГ должно стать вступление в НАТО.
Сараево – Москва
